Но зорко вглядываясь и дальше в подробности, извлекаешь все новый исторический материал*. Пониже Успенья, на противоположной (левой) стороне Остоженки, занимая целый квартал между двумя переулками, раскинулся роскошный дворец классического стиля екатерининской эпохи16. Это длинное, монументально-грандиозное здание в два высоких этажа, терракотово-красное, с простым, строгим фасадом и гладкою колоннадою, расположенное среди широкого парадного двора. Знатные хоромы были выстроены в 1771 г. для крупного вельможи, "генерал-аншефа" Еропкина**, бывшего московским главнокомандующим после чумы17. Семья его отличалась хлебосольством. Дом всегда был открыт "для званых и незваных"; в нем устраивались лукулловские пиры18. Сама Екатерина II ездила к нему на обеды и балы***.
Окало решетки именитого дворца можно также остановиться. Руководительница - опять же "методою живого слова", строит описание поезда императрицы из Кремля ко дворцу Еропкина. Можно было бы показать и картинки, изображающие выезды, балы, пиры и костюмы того времени или устроить особую иллюстрированную беседу после экскурсии.
Мы продолжали двигаться вперед по Остоженке, сосредоточиваясь согласно заданию, на наблюдении старых (или вообще - типичных) домов. Появились новые разновидности, также дворянские, но иные, более поздние, от средины XIX в. Меньше чуется в них заботы о красоте (утрачивается эстетическое ощущение в архитектуре и орнаменте), уюте, особности. Это уже настоящие городские жилища. Видим неуклюжие "дома-комоды" для одной и для двух семей; еще зародыши доходных домов, двухэтажные, с четырьмя однообразно-симметрично разбитыми квартирами19. Наглядно меняется картина быта: усадебная, полудеревенская оседлость превращается в обиталище постоянного городского обывателя средней руки. Чисто дворянское житье перерождается в чиновничье: здесь также можно подыскать отличные иллюстрации в литературе.
Вырисовываются и купеческие дома, казарменного вида, почти неукрашенные, голые, длинные, двухэтажные: наверху помещался хозяин, Тит Титыч, внизу скучивались "молодцы"; иногда под такими домами подвалы для склада товаров, может быть, для лавок. Здесь снова представляется сюжет для бытового этюда: вырастает Москва комедий Островского.
Очень поучительный делаем мы дальше заворот направо переулками к Зататьевскому монастырю20. Возник он при Димитрии Донском. Это - один из монастырей ближайшего кольца их, огибающих Москву с юга. Он на пригорке, близ реки, недалеко от Кремля; может быть, сторожевой пост. В нем сохраняется остов петровского времени: стены, ворота, широкая колокольня. Хорошо бы войти во двор монастыря, взобраться на вышку, осмотреть ближайшую окрестность. Но некогда: надо кончать...
Площадь перед дворцом**** и прилегающие улички дают превосходный образчик***** провинциальной или старомосковской картины. Все до сих пор изученные разновидности жилищ здесь резюмируются в живом соприкосновении, неподражаемой гирляндой. Убедительный аргумент для развития темы! Проходим последнее колено Остоженки. Улица, по мере приближения к центру столицы, принимает все более современный вид (современный стиль)******. По обе стороны высятся огромные (самоновейшие) доходные дома; они принадлежат отдельным капиталистам крупнейшего пошиба или акционерным обществам и банкам. Прямолинейность этого конца улицы соответствует типу ее застройки. "Полотно" ее тут совсем подходит к окаймляющим его зданиям: сплошная с обоих боков стена высоченных домов. Есть между ними и характерные экземпляры, изобретения недавних лет: дома собственных квартир, обширных, аристократических или более мелких, но также "со всеми удобствами" - кооперативных товариществ. В динамику пройденного нами пути вносится последний, очень своеобразный момент, раздается завершительный аккорд.
Остоженка кончается: мы у Пречистенских ворот, у круга стен Белого города, прорезали насквозь (вертикально) третий московский концентр, Земляной вал. Шествие от XVI до XX века закончилось.
Обширнейшая площадь, на которую мы вышли, являет и памятники старины, и воплощения современности в несколько расстраивающей пестроте. Сейчас налево подъем Пречистинского бульвара, явный след прежнего вала; старые дома начинающейся Волхонки; огромные новейшие дома прямо напротив; старая великолепная церковь Похвалы Богородицы21 изумительного московского барокко, исчезающая размерами перед колоссальною массою храма Христа Спасителя22 (о нем сейчас, конечно, не место говорить!); ничтожный перед ним же, также давимый массою собора, памятник Александру III23; вдали силуэты Замоскворечья; круто направо пустыри и развалины, признаки нынешней разрухи, упадка городской культуры, разрушения (жутко становится: что предстоит в будущем Белокаменной, первопрестольной?).
Но после только что пережитого господствует в душах ощущение удовлетворенного, радостного чувства, когда так по-особенному прочтена развернутая внушительная страница прошлого, и связь ее с настоящим тоже ощущается - непрерывность процесса культуры, несмотря на кризисы, вера в жизнь.
***
Вот, что мы видели, что строили воображением и о чем думали, когда ходили по следам московской старины на Остоженке 7 декабря 1920 года. Экскурсию, которую мы проделали, надо назвать превосходною и по замыслу, и по осуществлению. Она воочию убеждает, как много дает монументальная прогулка даже по обрывочным и непервостепенным памятникам, если она разумно поставлена, научно освещена и талантливо выполнена. А руководительница наша, Лидия Евлампиевна Случевская, была выше всякой похвалы, соединяя в себе солидные знания и добросовестность подготовки, планомерность задания с живостью интуиции, колоритностью языка и искренним воодушевлением. Вместе с хорошею осведомленностью в ней горела и нас зажигала любовь к работе, становящеюся все более дорогою и объединяющею обе стороны, водительницу и ведомых.
Был сияющий солнечный день, хотя и порядочный морозец щипал лицо. Экскурсия продолжалась не менее двух часов (скорей более). Мы вышли на нее после утра, уже детально проведенного в картинной Цветковской галерее24 за работою с А. В. Бакушинским, но она не утомила, а подняла в нас дух. Мы имели перед собою, очевидно, одну из лучших, родившихся и развивающихся под живым дыханием экскурсионной работы специалисток нашего дела. Все шло очень хорошо у Л. Е. Случевской. Чувствовалась минутами только разве излишняя боязнь "нарушить методу". Такой несколько чрезмерный методический педантизм с опасностью слишком подчиниться "школе" является, кажется, тенденциею московской группы; но чутье жизни победит "теоретизацию", даже теперь побеждает: ощущается и гибкость приемов.
Что касается нас самих, мы могли на себе лишний раз убедиться, насколько важно продолжение практики экскурсированья для нас самих, работников экскурсионного дела. Конечный вывод: только экскурсируя в сотрудничестве с другими, компетентными исследователями и практиками, будем мы двигаться сами и подвигать вперед важное орудие просвещения*******.
* Не могу изобразить всю экскурсию с протокольною полнотою; но необходимо касаться и подробностей: иначе грозит опасность засушить описание, вытравить схемою свежесть, какою она была полна.
** Один из переулков до сих пор называется Еропкинским.
*** Впоследствии здесь помещалось Коммерческое училище ведомства императрицы Марии; 6 мая 1820 г. родился историк С. М. Соловьев, учился (1822 - 1830) И. А. Гончаров. Однороден должен был быть размах и того дворца, что стоял на месте катковского лицея. **** Так в тексте. ***** В тексте по-английски.
******* Надеюсь, что московские собратья не найдут, что я в своем описании испортил картину их целей, планов, подхода, приемов и достигнутых результатов и не посетуют на то, что я выступаю, не спросив их, с изображением отдельного примера их практики в печати25. Думаю, такие оповещения полезны для всех интересующихся. Было бы очень любопытно рассказать и о других экскурсиях "по Москве", выработанных Н. Гр. Тарасовым, Н. А. Гейнике и другими их сотрудниками, например, Москва-крепость (вдоль стен Кремля в разных направлениях и сочетаниях), Москва-посад (по Китай-городу), рост самодержавия (по Кремлю), дворянская Москва (в интереснейших разновидностях), культурный перевал на грани XVII и XVIII вв.; затем прекраснейшие "пейзажные" прогулки, чудно освещающие душу города, поездки в великолепные "подмосковные" и т. д. и т.д.