Был такой перед японской войной толстый штабс - капитан, произведенный лихачами от Страстного сперва в полковника, а потом лихачами от "Эрмитажа" в "вась - сиясь", хотя на погонах имелись все те же штабс - капитанские четыре звездочки и одна полоска. А до этого штабс - капитан ходил только пешком или таскался с ипподрома за пятак на конке. Потом он попал в какую - то комиссию и стал освобождать богатых людей от дальних путешествий на войну, а то и совсем от солдатской шинели, а его писарь, полуграмотный солдат, снимал дачу под Москвой для своей любовницы.
- Вась - сиясь! С Иваном! Вась - сиясь, с Федором! - встречали его лихачи у подъезда "Эрмитажа".
Худенькие офицерики в немодных шинельках бегали на скачки и бега, играли в складчину, понтировали пешедралом с ипподромов, проиграв последнюю красненькую, торговались в Охотном при покупке фруктов, колбасы, и вдруг...
Японская война!
Ожили!
Стали сперва заходить к Елисееву, покупать вареную колбасу, яблоки... Потом икру... Мармелад и портвейн No 137. В магазине Елисеева наблюдательные приказчики примечали, как полнели, добрели и росли их интендантские покупатели.
На извозчиках подъезжать стали. Потом на лихачах, а потом в своих экипажах...
- Э... Э... А?.. Пришлите по этой записке мне... и добавьте, что найдете нужным... И счет. Знаете?.. - гудел начальственно "низким басом и запускал в небеса ананасом"...
А потом ехал в "Эрмитаж", где уже сделался завсегдатаем вместе с десятками таких же, как он, "вась - сиясей", и мундирных и штатских.
Но многих из них "Эрмитаж" и лихачи "на ноги поставили"!
"Природное" барство проелось в "Эрмитаже", и выскочкам такую марку удержать было трудно, да и доходы с войной прекратились, а барские замашки остались. Чтоб прокатиться на лихаче от "Эрмитажа" до "Яра" да там, после эрмитажных деликатесов, поужинать с цыганками, венгерками и хористками Анны Захаровны - ежели кто по рубашечной части, - надо тысячи три солдат полураздеть: нитки гнилые, бухарка, рубаха - недомерок...
А ежели кто по шапочной части - тысячи две папах на вершок поменьше да на старой пакле вместо ватной подкладки надо построить.
А ежели кто по сапожной, так за одну поездку на лихаче десятки солдат в походе ноги потрут да ревматизм навечно приобретут.
И ходили солдаты полураздетые, в протухлых, плешивых полушубках, в то время как интендантские "вась - сияси" "на шепоте дутом" с крашеными дульцинеями по "Ярам" ездили... За счет полушубков ротонды собольи покупали им и котиковые манто.
И кушали господа интендантские "вась - сияси" деликатесы заграничные, а в армию шла мука с червями.
Прошло время!..
Мундирные "вась - сияси" начали линять. Из титулованных "вась - сиясей" штабс - капитана разжаловали в просто барина... А там уж не то что лихачи, а и "желтоглазые" извозчики, даже извозчики - зимники на своих клячах за барина считать перестали - "Эрмитаж" его да и многих его собутыльников "поставил на ноги"...
Лихачи знали всю подноготную всякого завсегдатая "Эрмитажа" и не верили в прочность... "вась - сиясей", а предпочитали купцов в загуле и в знак полного к ним уважения каждого именовали по имени - отчеству.
"Эрмитаж" перешел во владение торгового товарищества. Оливье и Мариуса заменили новые директора: мебельщик Поликарпов, рыбник Мочалов, буфетчик Дмитриев, купец Юдин. Народ со смекалкой, как раз по новой публике.
Первым делом они перестроили "Эрмитаж" еще роскошнее, отделали в том же здании шикарные номерные бани и выстроили новый дом под номера свиданий. "Эрмитаж" увеличился стеклянной галереей и летним садом с отдельным входом, с роскошными отдельными кабинетами, эстрадами и благоуханным цветником...
"Эрмитаж" стал давать огромные барыши - пьянство и разгул пошли вовсю. Московские "именитые" купцы и богатей посерее шли прямо в кабинеты, где сразу распоясывались... Зернистая икра подавалась в серебряных ведрах, аршинных стерлядей на уху приносили прямо в кабинеты, где их и закалывали... И все - таки спаржу с ножа ели и ножом резали артишоки. Из кабинетов особенно славился красный, в котором московские прожигатели жизни ученую свинью у клоуна Таити съели...
Особенно же славились ужины, на которые съезжалась кутящая Москва после спектаклей. Залы наполняли фраки, смокинги, мундиры и дамы в открытых платьях, сверкавших бриллиантами. Оркестр гремел на хорах, шампанское рекой... Кабинеты переполнены. Номера свиданий торговали вовсю! От пяти до двадцати пяти рублей за несколько часов. Кого - кого там не перебывало! И все держалось в секрете; полиция не мешалась в это дело - еще на начальство там наткнешься!
Роскошен белый колонный зал "Эрмитажа". Здесь привились юбилеи. В 1899 году, в Пушкинские дни, там был Пушкинский обед, где присутствовали все знаменитые писатели того времени.
А обыкновенно справлялись здесь богатейшие купеческие свадьбы на сотни персон.
И ели "чумазые" руками с саксонских сервизов все: и выписанных из Франции руанских уток, из Швейца - рии красных куропаток и рыбу - соль из Средиземного моря...
Яблоки кальвиль, каждое с гербом, по пять рублей штука при покупке... И прятали замоскворецкие гости по задним карманам долгополых сюртуков дюшесы и кальвиль, чтобы отвезти их в Таганку, в свои старомодные дома, где пахло деревянным маслом и кислой капустой...
Особенно часто снимали белый зал для банкетов московские иностранцы, чествовавшие своих знатных приезжих земляков...
Здесь же иностранцы встречали Новый год и правили немецкую масленицу; на всех торжествах в этом зале играл лучший московский оркестр Рябова. В 1917 году "Эрмитаж" закрылся. Собирались в кабинетах какие - то кружки, но и кабинеты опустели... "Эрмитаж" был мрачен, кругом ни души: мимо ходить боятся.
Опять толпы около "Эрмитажа"... Огромные очереди у входов. Десятки ручных тележек ожидают заказчиков, счастливцев, получивших пакет от "АРА", занявшего все залы, кабинеты и службы "Эрмитажа".
Наполз нэп. Опять засверкал "Эрмитаж" ночными огнями. Затолпились вокруг оборванные извозчики вперемежку с оборванными лихачами, но все еще на дутых шинах. Начали подъезжать и отъезжать пьяные автомобили. Бывший распорядитель "Эрмитажа" ухитрился мишурно повторить прошлое модного ресторана. Опять появились на карточках названия: котлеты Помпадур, Мари Луиз, Валларуа, салат Оливье... Но неугрызимые котлеты - на касторовом масле, и салат Оливье был из огрызков... Впрочем, вполне к лицу посетителям - нэпманам.
В швейцарской - котиковое манто, бобровые воротники, собольи шубы...
В большом зале - те же люстры, белые скатерти, блестит посуда...
На стене, против буфета, еще уцелела надпись М. П. Садовского. Здесь он завтракал, высмеивая прожигателей жизни, и наблюдал типы. Вместо белорубашечных половых подавали кушанья служащие в засаленных пиджаках и прибегали на зов, сверкая оборками брюк, как кружевом. Публика косо поглядывала на посетителей, на которых кожаные куртки.
Вот за шампанским кончает обед шумная компания... Вскакивает, жестикулирует, убеждает кого - то франт в смокинге, с брюшком. Набеленная, с накрашенными губами дама курит папиросу и пускает дым в лицо и подливает вино в стакан человеку во френче. Ему, видимо, неловко в этой компании, но он в центре внимания. К нему относятся убеждающие жесты жирного франта. С другой стороны около него трется юркий человек и показывает какие - то бумаги. Обхаживаемый отводит рукой и не глядит, а тот все лезет, лезет...
Прямо - таки сцена из пьесы "Воздушный пирог", что с успехом шла в Театре революции. Все - как живые!.. Так же жестикулирует Семен Рак, так же нахальничает подкрашенная танцовщица Рита Керн... Около чувствующего себя неловко директора банка Ильи Коромыслова трется Мирон Зонт, просящий субсидию для своего журнала... А дальше секретари, секретарши, директора, коммерсанты Обрыдловы и все те же Семены Раки, самодовольные, начинающие жиреть...
И на других столах то же.
Через год в зданиях "Эрмитажа" был торжественно открыт Моссоветом Дом крестьянина.
Главная