"Познакомься, Нюшенька, это Кира", - ласково сказал Николай Павлович. Анна Семеновна улыбнулась: "Черноглазая и на щеках ямочки. Похожа на итальянского мальчика". Голос у нее был густой и звучный. Пригласили в маленькую, соседнюю с мастерской комнату за круглый стол. Николай Павлович сказал уже по-деловому строго: "Живописью с вами будет заниматься Анна Семеновна, в живописи она сильнее меня". И назвал ее великой мастерицей сочинять натюрморты. "Рисунком буду заниматься я. Сначала будет рисунок. Без рисунка не может быть живописи". Плату за уроки брать отказались.
Я приходила к Ульяновым дважды в неделю, по молодости своей бездумно не ценя счастья, мне жизнью подаренного, - быть и дышать около таких больших людей в искусстве. Если почему-нибудь не приходила и не успевала позвонить (с восемнадцати лет против воли родителей я пошла работать), Николай Павлович всегда звонил мне сам, обеспокоенный: "Кира, это Ульянов. Что случилось?"
Николай Павлович жил среди своих картин, и это было прекрасно. На двери его мастерской висела палитра красного дерева - память о Серове. На левом от входа столе стоял гипсовый, под бронзу выкрашенный бюст Анны Семеновны молодой, работы Шервуда. С ним Николай Павлович никогда не расставался.
И еще был жилец в их доме любимый - черная кошка Мурка. Как-то она погналась за голубем, сорвалась с третьего этажа на асфальт и разбилась. Николай Павлович и особенно Анна Семеновна очень о ней горевали.
В их доме в любую погоду мне было солнечно: так глубоко нежны и любовны были их отношения. Он называл ее Нюшенькой, она его Мусенька или Детинька. Анна Семеновна и Николай Павлович удивительно ладили, ни тени недовольства друг другом. При всей несхожести внешней были друг от друга неотделимы, как бы составляли одно нерасторжимое целое. Представить Анну Семеновну и Николая Павловича врозь было невозможно, их соединяла внутренняя, духовная общность - общие взгляды на жизнь, на людей, на искусство. Даже живопись их была иногда похожа.
Еще Серов обратил внимание Николая Павловича на необычное лицо Анны Семеновны. Писал ее Николай Павлович много раз. И совсем юную, с распущенной косой (Музей им. Пушкина в Москве), и молодую на фоне черного ковра и на фоне красного ковра (Третьяковская галерея), и в зрелом возрасте, и вместе с собой в двойном портрете; в профиль на стуле (Музей искусств в Нукусе), больную на кресле-каталке (Елецкий музей), акварелью в Самарканде, незадолго до ее кончины (Музей им. Пушкина в Москве).
Прекрасный портрет Анны Семеновны в темном платье на фоне светлого неба и листьев был отправлен на выставку в Америку. По дороге пароход застала война 1914 года. Он вернулся в шведский порт Мальме. В музее Мальме и находится сейчас этот портрет. Небольшой вариант его - в Музее искусств в Нукусе.
О Николае Павловиче известно многое. О судьбе и творчестве его жены и друга, удивительной художницы Анны Семеновны Глаголевой-Ульяновой не знает почти никто.
Предки Анны Семеновны по отцу, прасолы Глаголевы (мать ее в девичестве была Пономарева), перегоняли стада скота с юга в среднюю полосу России. В одну из таких поездок на юг дед Анны Семеновны привез себе "южную" жену: гречанку, татарку, турчанку - не помню. Южная кровь сказалась в Анне Семеновне: сильно острый нерусский профиль, большие темные косы, нрав горячий, южный, фантазия неуемная.
Отец Анны Семеновны, человек с воображением, купил в небольшом городке Крапивне под Тулой старинный двухэтажный дворянский, чуть ли не бывший губернаторский дом с росписью стен и потолков и бережно все сохранил. В 1873 году в этом доме родилась Анна Семеновна. Есть незавершенный этюд этого необыкновенного дома с ее надписью "Дом, в котором я родилась" и рисунок Н. П. Ульянова. Анна Семеновна росла среди прекрасной росписи, любовалась ею, и, может быть, это определило ее дальнейший жизненный путь.
При доме был большой сад. При рождении каждого ребенка отец сажал яблоню, а под ней куст цветов: роз или пионов. Рос ребенок, росло дерево, расцветали цветы. У каждого был свой сорт яблок, свои цветы.
В саду был круг старых лип. Кроны их разрослись так могуче, что не пропускали никакой дождь. Дети любили сидеть в этой природной "беседке", играть или фантазировать. Во всех затеях главарем была Анна Семеновна, старшие сестры беспрекословно ей подчинялись. Несмотря на больную ногу, она лихо лазила по деревьям. Соседи приходили к отцу: "Опять твоя хроменькая на дереве сидит!"
Анна Семеновна была очень впечатлительным ребенком. Самая младшая, шестая, сестра умерла в раннем детстве. Анне Семеновне было семь лет. Детей взяли на кладбище. Когда гробик опустили в могилу и стали забрасывать землей, с Анной Семеновной случился сильнейший нервный припадок. Она билась в неистовстве и кричала: "Не надо засыпать сестрицу землей!" Любимая сестра Анны Семеновны, Юлия Семеновна Захарова, считала, что это потрясение оставило у Анны Семеновны след на всю жизнь.
Две младшие, Анна и Юлия, на сон грядущий любили пофантазировать. Анна говорила младшей: "Юлька, закрой глаза, увидишь, как ангелочки летают". Юлька покорно закрывала глаза и тоже видела ангелочков.
В доме было много печей, у каждой сестры - своя печь. Их топили лузгой - шелухой от зерна. Мешок с лузгой ставили около печи. В обязанности детей было совком на длинной ручке все время подбрасывать лузгу в горящую печку. Бросать надо было очень осторожно - лузга, мгновенно вспыхнув, превращалась в пылающее золото. Было очень красиво и страшно. Закрывать "борова" (тяжелые камни на дымоходах) тоже входило в обязанности детей и тоже было страшно. На чердаке было сумрачно, "водились привидения". Кому идти - всегда спорили. Когда семья разорилась, дом продали.
Отец Анны Семеновны был человеком для своего времени незаурядным. Небогатый провинциальный купец, он сумел всем своим детям дать помимо аттестата местной гимназии столичное образование. Все они вышли на самостоятельную дорогу.
Старшим в семье был брат Илья. Окончив среднее образование в Крапивне, он уехал в Москву, поступил в университет. По мере того как сестры (Александра, Любовь, Мария, Анна и Юлия) подрастали и кончали крапивненскую гимназию, брат забирал их к себе в Москву продолжать образование. Жили все вместе у брата, учились на курсах. Анна поступила в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.
Анна Семеновна была весела, остроумна, хороша собой, пользовалась большим успехом. Николай Павлович увлекся ею. Она не ответила на любовь, уехала в Петербург, поступила в Тенишевскую школу, училась у Репина. Когда окончила школу, Николай Павлович приехал за ней, увез в Москву, и они поженились. Сняли квартиру в Крестовоздвиженском переулке на Воздвиженке в доме Лесснера. Николай Павлович открыл в квартире художественную школу. В этой школе занималась у него Евгения Владимировна Муратова, жена искусствоведа и писателя П. Муратова.
Жили очень весело, собиралась большая компания молодежи. В этой компании бывали сестры Анны Семеновны, художники Борисов-Мусатов, Сулержицкий, композитор Илья Сац. Много танцевали, с восторгом вспоминали потом, как прекрасно танцевала Женя Муратова.
В 1912 году, в Италии, Анна Семеновна заболела циркулярным психозом, периодически у нее повторявшимся. Николай Павлович чрезвычайно тяжело переживал болезнь жены, во время приступов никуда от нее не отходил, был к ней очень внимателен, называл ее с нежной заботой "мой больной ребенок".