О московском Вшивом рынке упоминает А.С. Пушкин в фельетоне "Альманашник", в котором описывает чиновника, не имеющего места и желающего поправить свои дела изданием альманаха. С этой целью он приезжает в Петербург и ходит по сочинителям, выпрашивая что-нибудь из их сочинений для своего альманаха. Заметив иронический взгляд одного литератора, альманашник решил, что ирония относится к его платью, и стал оправдываться: "Ты смотришь на мое платье... Оно немного поношено, меня обманули на вшивом рынке..." О своей полемике с Каченовским Пушкин в письме к жене говорит, что с ним, "надобно тебе сказать, бранива-лись мы, как торговки на вшивом рынке". И еще раз он употребляет это же сравнение в 1834 году в письме М.П. Погодину: "Было время, литература была благородное аристократическое поприще. Ныне это вшивый рынок". Наверное, не случайно, что эти сравнения содержатся в письмах только к москвичам.
В народном метафорическом языке слово "вшивый" обозначает вообще "плохой, мелкий, дешевый" и всегда имеет оттенок презрительности. В.И. Даль зафиксировал слово "вшивик" - грязный, гадкий человек, а "Словарь московского арго" (1994 г.) - целую подборку слов от этого корня именно со значением "плохой, незначительный": вшивота, вшивая (зарплата), вшивик и вшивый - современный рубль.
Таким образом, в XVIII веке словосочетание "вшивый рынок" было термином, абсолютно лишенным эмоциональной окраски, поэтому даже когда говорилось "прелестный вид Вшивой горки", то эти стоящие рядом слова не воспринимались принадлежащими к разным стилистическим рядам.
Значение городских названий не остается неизменным, иной раз с течением времени оно наполняется новым содержанием, по-новому осмысливается. Бывает, прозаические названия обрастают поэтическими легендами. На Крымской набережной есть Бабьегородские переулки. Свое название они получили в XVII - XVIII веках, когда велись работы по укреплению берега реки сваями, которые вбивали при посредстве "баб" - тяжелых подвесных молотов. За то долгое время, что велись работы, эти "бабы" достаточно намозолили глаза окрестным жителям. Но позже, когда работы были закончены, "баб" разобрали и увезли, память о них сгладилась, и тогда-то возникла легенда о "Бабьем городке".
В легенде рассказывается: было это в XIV веке, подступили к Москве татары, а князя с дружиной в городе не случилось, одни бабы с детишками и стариками остались. Тогда поставили бабы на берегу Москвы-реки наскоро городок, закрылись в нем и стали оборону держать. Крепко бились бабы, не удалось татарам взять их городок, да еще во время вылазок они немало побили врагов, и татары отступили от Москвы.
Писатель Александр Иванович Вьюрков на основании этого предания написал рассказ "Бабий городок", который вошел в его неоднократно переиздававшуюся книгу "Рассказы о старой Москве".
То, что за каждым московским названием обязательно стоит какой-нибудь факт из истории этой местности, москвичи знали издавна и поэтому всегда стремились понять и объяснить название. И не только объяснить, но и украсить.
Издавна известно Девичье поле, простиралось оно от Земляного города до Новодевичьего монастыря, основанного в 1524 году Василием III. В XVIII - XIX веках здесь происходили народные гулянья. Когда строили монастырь, местность называлась Самсоновым лугом, а после постройки монастыря ее стали называть Девичьим полем.
Однако уже в начале XIX века первоначальное название забылось, и возникло убеждение, что монастырь был назван Новодевичьим, потому что поставлен на Девичьем поле.
О происхождении этого названия М.И. Пыляев пишет: "Девичье поле, по преданию, получило свое название оттого, что сюда на поле девицы гоняли коров. Более древнее предание гласит, что название это восходит ко временам татарского ига, когда москвичи сюда приводили девиц в дань монголам и при отдаче их подносили еще на головах послам молоко и мед в серебряных чашах".
В создании московских топонимических легенд приняли участие поэты и писатели.
Пруд возле Симонова монастыря вдохновил Н.М. Карамзина на повесть "Бедная Лиза". "Близ Симонова монастыря есть пруд, осененный деревьями, - вспоминал он в 1817 году. - За двадцать пять лет перед сим сочинил я там "Бедную Лизу", сказку весьма незамысловатую, но столь счастливую для молодого автора". После опубликования повести пруд стали называть Лизиным прудом.
В 1809 году В.А. Жуковский написал повесть "Марьина роща" - историю из давних времен Святого Владимира о трагической любви прекрасной крестьянки Марии и пастушка - певца Услада, которых разлучил владетель тех мест, жестокосердный витязь Рогдай, отчего Мария умерла. "И хижина отшельника Аркадия, и скромная часовня Богоматери, и камень, некогда покрывавший могилу Марии, - все исчезло, - заключает свою повесть В.А. Жуковский, - одно только наименование Марьиной рощи сохранено для нас верным преданием".
Несмотря на "ненаучность" подобные предания придают особую прелесть московским названиям, и истинный москвич, знающий настоящее значение какого-либо названия, все же сердцем склоняется к легенде и с удовольствием повторяет хитрую или нехитрую топонимическую выдумку, а порой и сам готов что-то объяснить по-своему.
Кстати, к тому же разряду топонимических рассказов-выдумок относится и история о Мосохе и его жене Кве.
Уж кажется, совсем недавно, в 1925 году, Царицыно переименовали в Ленино. В путеводителе по окрестностям Москвы, издания 1926 года, описание его начинается таким беллетристическим вступлением:
"Поезд приближается к 20-му километру.
- Царицыно, - выкрикивает проводник. Сидящие в вагонах стремятся к выходу.
- Извините, не Царицыно, а Ленино, - любезно поправляет проводника 17-летний юноша со значком КИМа на груди. Проводник смущается. Лицо его даже розовеет". Несмотря на старания сознательных юношей, название не привилось. Царицыно продолжали называть Царицыном. Но смутная память о переименовании все-таки кое у кого осталась. Уже в семидесятые годы мне довелось слышать от одного царицынского старожила историю о том, что прежде, давным-давно, Царицыно называлось Ленином: тут жил богатый купец, была у него любовница, красивая девка, по имени Лена, вот он купил здесь землю, построил дворец и назвал его Ленино.
Царицынский краевед И.Н. Сергеев подтверждает, что и он слышал такой же рассказ.
В заключение хочу представить вниманию читателей этюды о происхождении названий нескольких московских переулков, которые в советское время были переименованы и которым в наше время возвращены их исторические названия.