Эта пословица родилась во второй половине XVIII века. Но мысль, ею выраженная, высказывалась гораздо раньше, с самого основания города. В "Повести о зачале Москвы" говорится, что Юрий Долгорукий, "приде на место, иде же ныне царствующий град Москва, и виде, что та Москва-река имеет береги красные (то есть красивые. - В.М.) и к поселению столичного града оное место усмотрил достойное". А в другом древнем сказании местоположение нашего города называется "всепрекрасным местом Московским".
Не буду повторять свидетельства иностранных путешественников о красоте средневековой и новой Москвы, некоторые из них приведены в предыдущем очерке. Поговорим о соотечественниках, об их восприятии Москвы с эстетической точки зрения в то время, когда появилась эта пословица.
Красота Москвы, городских пейзажей давно обращала на себя внимание россиян: в летописях обычно говорят о Москве - "чуден град". Чуден - значит: красив, прекрасен, подобен чуду. Но чтобы обрести адекватное впечатлению словесное выражение, русская словесность должна была пройти долгий путь. Новая литература начинается с Ломоносова и Кантемира, оба они были связаны с Москвой, и в творчестве обоих присутствует московская тема: Кантемир в своих сатирах описывает быт современной Москвы, а вот у Ломоносова уже находим попытки создать литературный образ столицы. Но для описания ее красоты он еще употребляет древнерусское определение "пречудна":
Москва, стоя в средине всех,
Главу, великими стенами
Венчанну, взводит к высоте,
Как кедр меж низкими древами,
Пречудна в древней красоте.
О Москве писали многие поэты и писатели XVIII века: А.П. Сумароков, П.И. Фонвизин, А.А. Ржевский, Е.И. Костров и другие. Но опять-таки это было не столько изображение, образ Москвы, сколько оценочные отзывы: "прекрасная Москва, приятная страна", "прелестный град", "великий град", "русских городов владычица прехвальна великолепием, богатством, широтой". И лишь в восьмидесятые годы XVIII века, когда русская литература начинает осваивать художественные принципы сентиментализма, появляются попытки развернутого художественного описания московского пейзажа.
Один из первых русских сентименталистов М.Н. Муравьев - поэт, писатель, просветитель, в начале XIX века попечитель Московского университета, в 1780-е годы был определен преподавателем русской словесности, истории и нравственной философии к великим князьям Константину и Александру (будущему императору Александру 1). Для своих учеников Муравьев написал несколько десятков очерков, объединенных общим названием "Письма к молодому человеку о предметах, касающихся Истории и описания России", и среди них был очерк о Москве - "Древняя столица", в котором М.Н. Муравьев создает литературный, художественный пейзаж Москвы:
"...Удивительное многообразие положений, зданий, улиц распространяет по всему городу вид огромного и величественного беспорядка. Холмы, косогоры, долины застроены без различия. Почтенные развалины древности видят возвышающиеся подле себя здания новейшего вкуса, и хижины не боятся соседства великолепных палат. Монастыри, соборы, церкви, колокольни, удивляя своим готическим видом, представляют издали подъезжающему путешественнику золотые главы и острые верхи свои, окруженные белеющеюся оградою стен, которая, кажется, выходит из середины города. Любитель древности приближается с почтением к сему Кремлю, где происходило столько важных явлений Истории Российской..."
Но первый по-настоящему художественный литературный пейзаж Москвы было суждено судьбою создать Николаю Михайловичу Карамзину. Этим пейзажем или, как говорили тогда, в и дом открывалась написанная и напечатанная в 1792 году его повесть "Бедная Лиза". Автор смотрит на Москву от Симонова монастыря, расположенного на высоком берегу Москвы-реки:
"Стоя на сей горе, видишь на правой стороне почти всю Москву, сию ужасную громаду домов и церквей, которая представляется глазам в образе величественного амфитеатра: великолепная картина, особливо когда светит на нее солнце, когда вечерние лучи его пылают на бесчисленных златых куполах, на бесчисленных крестах, к небу возносящихся! Внизу расстилаются тучные, густо-зеленые, цветущие луга, а за ними, по желтым пескам, течет светлая река, волнуемая легкими веслами рыбачьих лодок или шумящая под рулем грузных стругов, которые плывут от плодоноснейших стран Российской империи и наделяют алчную Москву хлебом.
На другой стороне реки видна дубовая роща, подле которой пасутся многочисленные стада; там молодые пастухи, сидя под тенью дерев, поют простые, унылые песни и сокращают тем летние дни, столь для них единообразные. Подалее, в густой зелени древних вязов, блистает златоглавый Данилов монастырь; еще далее, почти на краю горизонта, синеются Воробьевы горы. На левой же стороне видны обширные, хлебом покрытые поля, лесочки, три или четыре деревеньки и вдали село Коломенское с высоким дворцом своим".
В карамзинской панораме Москвы без труда обнаруживаются те же детали, на которые обращали внимание и его предшественники от М.В. Ломоносова до М.Н. Муравьева, но здесь, пройдя горнило художественного преображения, они воспринимаются как нечто новое, увиденное и открытое Карамзиным. Описание Карамзина обладало такой огромной эмоциональной и художественной силой, что москвичи словно прозрели, увидев, как красив их город. С "Бедной Лизой" широко распространился обычай любоваться видами Москвы, они вошли в моду. Художники начали их писать, и картинами, изображающими Москву, как встарь прославленными во всем мире русскими мехами, одаривали иностранных владетельных особ и послов.
В первом путеводителе по Москве, "Записке о московских достопамятностях", написанной Н.М. Карамзиным в 1817 году "для некоторой особы, ехавшей в Москву", как было напечатано при ее издании (этой особой была императрица), автор специально говорит о видах Москвы. Первым он называет вид от Симонова монастыря, далее дается классификация видов по их достоинствам: "В самом городе, без сомнения, лучший вид из Кремля, с колокольни Ивана Великого". Каким он был во времена Карамзина, этот вид изображен на картинах Ж. Делабарта "Вид на Москву с балкона Кремлевского дворца в сторону Москворецкого моста" (1797г.) и "Вид на Москву с балкона Кремлевского дворца в сторону Каменного моста" (1798г.). Примечательно, что художник и на той, и на другой картине изобразил людей, любующихся панорамой. А поскольку среди них видим и купчих в русской одежде, и мужиков в простонародных, или, как их называли, кучерских, шляпах, и благородных дам в платьях с турнюром, и офицеров в мундирах, то можно судить, насколько широко уже вошел в быт к тому времени этот обычай.
Главная