В XIX - начале XX века чаепития разделялись на два разряда: домашний чай и в заведении. Поляков отмечал, что "превосходство остается на стороне последнего". Мнение это основано на наблюдении, но все-таки очень субъективно и верно лишь отчасти - в отношении отдельных групп любителей чая. Домашний чай также имеет много привлекательного, может быть, даже гораздо больше, чем чаепитие в трактире. Поэтому начнем с него.
Домашний московский чай обычно описывается в мемуарах и литературе окрашенным в идиллические тона. Достаточно вспомнить уже цитированные строки из "Евгения Онегина", к ним можно добавить еще несколько строк из этого же романа, строк ироничных, но с доброй улыбкой:
Богат, хорош собою Ленский
Везде был принят как жених;
Таков обычай деревенский;
Все дочек прочили своих
За полурусского соседа;
Взойдет ли он, тотчас беседа
Заходит словно стороной
О скуке жизни холостой;
Зовут соседа к самовару,
А Дуня разливает чай,
Ей шепчут: "Дуня, примечай!"
Потом приносят и гитару;
И запищит она (Бог мой!):
Приди в чертог ко мне златой!..
Пушкинская эпоха в русской литературе - преимущественно эпоха стихов, проза только начинала вставать на ноги, поэтому то, что лучше было бы сказать прозой, излагали стихами. Именно таким произведением является стихотворение П.А. Вяземского "Самовар", в нем очень много информации, мыслей, соображений - это фактически точный и многосторонний анализ феномена московского (и шире - русского) домашнего чаепития. Стихотворная форма - очень коварная вещь: с одной стороны, она своей краткостью и афористичностью способна прочно внедрить в сознание читателя какую-то мысль, с другой - стихотворный ритм провоцирует скользить по волнам ритма, упуская содержание, поэтому обратим внимание прежде всего на содержание стихотворения Вяземского.
Самовар известен в России с начала XVIII века. "Водогрейный, для чаю сосуд, большей частью медный, с трубою и жаровней внутри" - так определяет его В.И. Даль. Самовар - главный предмет чайного стола, в XIX веке довольно часто вместо "пить чай" употребляли глагол "самоварничать", известна старинная частушка со словами: "Эх, чай пила - самоварничала..." Самоварниками и самоварницами называли, по свидетельству Даля, любителей чая, "чаепийц".
Более популярный сейчас чайник появился позже самовара, он служил при самоваре подсобным средством: в него клали заварку, наливали воду из самовара, а затем из чайника разливали уже по чашкам. Назывался он "посудиной", а "чайником", по объяснению Даля, называли "охотника до чая". Позже это название перешло на "посудину". В "Толковом словаре живого великорусского языка" Даля приведены оба эти значения слова "чайник", но главным значением указан как раз "охотник до чая" и лишь вторым, побочным - "посудина с ручкой и носком, для заварки, настою чая". Эти сведения - небольшой фактический комментарий, почему Вяземский назвал самовар "неугасимым дедом". А далее приводим центральный фрагмент из его обширного стихотворения "Самовар".
...Самовар родной, семейный наш очаг,
Семейный наш алтарь, ковчег домашних благ...
В нем льются и кипят всех наших дней преданья,
В нем русской старины живут воспоминанья;
Он уцелел один в обломках прежних лет,
И к внукам перешел неугасимый дед.
Он русский рококо, нестройный, неуклюжий,
Но внутренно хорош, хоть некрасив снаружи;
Он лучше держит жар, и под его шумок
Кипит и разговор, как прыткий кипяток.
Как много тайных глав романов ежедневных,
Животрепещущих романов, задушевных,
Которых в книгах нет - как сладко ни пиши!
Как много чистых снов девической души,
И нежных ссор любви, и примирений нежных,
И тихих радостей, и сладостно мятежных -
При пламени его украдкою зажглось
И с облаком паров незримо разнеслось!
Где только водятся домашние пенаты,
От золотых палат и до смиренной хаты,
Где медный самовар, наследство сироты,
Вдовы последний грош и роскошь нищеты, -
Повсюду на Руси святой и православной
Семейных сборов он всегда участник главный.
Нельзя родиться в свет, ни в брак вступить нельзя,
Ни "здравствуй!", ни "прощай!" не выполнят друзья,
Чтоб, всех житейских дел конец или начало,
Кипучий самовар, домашний запевало,
Не додал голоса и не созвал семьи.
Поэт сказал - и стих его для нас понятен: "Отечества и дым нам сладок и приятен!" Не самоваром ли - сомненья в этом нет - Был вдохновлен тогда великий наш поэт?
В стихотворении Вяземского изображено, конечно, дворянское домашнее чаепитие.
Не менее привлекателен и скромный разночинский домашний чай в изображении Полякова: "...Вообразите себе морозный зимний вечер, теплую хорошенькую комнату, любезную хозяйку дома, которая со всем радушием отогревает вас чаем, разумеется, если вы где-нибудь были и озябли, и, наконец, какое наслаждение, когда хорошенькая, маленькая ручка женщины разливает чай: не правда ли, что это прекрасно? Даже самый чай получает какую-то особенную прелесть; и теплота, наполняющая ваш желудок, сообщается всему вашему организму и располагает вас к неге, подобно той, о которой говорит Пушкин:
Где, в гареме наслаждаясь,
Дни проводит мусульман..."
Также много привлекательного находит Поляков и в летнем домашнем чаепитии на свежем воздухе:
"Какие разнообразные, исполненные жизни, картины представляет чай, за которым собираются целые семейства родных, друзей и знакомых... Вообразите себе прекрасный летний вечер, сад, беседку, в которой посредине стола, окруженного чашками, стоит, как русский удалой мужик, шапку набок, разинув рот, как бы запевая "Не белы-то снеги", светло вычищенный самовар величиной, примерно сказать, в ведро или более; клокочущая влага, наполняющая его, постепенно переходит в чайник, потом в чашки, из которых окончательно уже разливается по желудкам присутствующих..."
Оригинально чаепитие купеческое. В рисунках и литографиях XIX века нередко встречается изображение купцов за чайным столом. Во всех них присутствует нечто раблезианское, так же как и в описании А.Н. Островского вечернего всеобщего чаепития в Замоскворечье:
"В четыре часа по всему Замоскворечью слышен ропот самоваров; Замоскворечье просыпается (от послеобеденного сна. - В.М.) и потягивается. Если это летом, то в домах открываются все окна для прохлады, у открытого окна, вокруг кипящего самовара, составляются семейные картины. Идя по улице в этот час дня, вы можете любоваться этими картинами направо и налево. Вот направо, у широко распахнутого окна, купец, с окладистой бородой, красной рубашке для легкости, с невозмутимым хладнокровием уничтожает кипящую влагу, изредка поглаживая свой корпус в разных направлениях: это значит, по душе пошло, то есть по всем жилкам. А вот налево чиновник, полузакрытый геранью, в татарском халате, с трубкой Жукова табаку - то хлебнет чаю, то затянется и пустит дым колечками. Потом и чай убирают, а пившие оный остаются у окон прохладиться и подышать свежим воздухом".
Главная