На углу 2-го Неопалимовского переулка - небольшое одноэтажное здание (N 12), на фронтоне которого видна буква "Л". Этот деревянный дом, чудом доживший до нашего времени, выстроен к 1837 г. для некоего титулярного советника X. Г. Смирнова. В 1892 г. дом перестраивается и, фасад его становится откровенно декоративным, "богатым" - это результат переделки, выполненной для владелицы, мещанки Анны Лопатиной (отсюда и вензель на доме). Рядом два почти одинаковых жилых дома, покрытых угрюмой темной штукатуркой. На самом верху левого здания уже трудно различимые римские цифры "МСМXIII", означающие год постройки его (автор - архитектор С. Е. Чернышев). В 1914 г. это был адрес Ивана Алексеевича Бунина.
В доме N 16/12 в Долгом переулке в 1915 - 1923 гг. жил философ П. А. Флоренский, которого посещали здесь М. В. Нестеров, А. С. Голубкина, В. И. Вернадский.
В переулке еще недавно - в конце 1960-х гг. - находилось несколько незаурядных исторических и архитектурных памятников: так, в доме N 13 часто бывал А. П. Чехов, посещая главу издательства "Посредник" И. И. Горбунова, печатавшего чеховские произведения; снесены и дом N15 - памятник архитектуры XVIII в., и дом N 18, в котором жил после 1856 г. декабрист А. П. Беляев.
От Плющихи ответвляется Большой Воздвиженский переулок, от которого, в свою очередь, отходит Малый Воздвиженский (с 1922 г. 1-й и 2-й Тружениковы) - пересечение их образуют небольшую площадь. Переулки назывались по церкви Воздвижения Честного Животворящего Креста, здание которой сохранилось: оно стоит среди большого пустыря на углу с 1-м Вражским переулком. В XVII в. церковь носила название "что у Чистого вражка", а несколько позже "что у Пометного вражка" - по изменению названия можно проследить изменение состояния окружающей среды в Москве в прошлом.
Воздвиженская церковь построена стольником Василием Шереметевым в 1701 г., а придел ее, посвященный иконе Всех Скорбящих Радости - в 1708 г. Однако от первоначального здания осталось немного, ибо в следующем столетии оно было значительно перестроено: к 1852 г. на средства фабрикантов Блохина и Ганешина выстроили трапезную и колокольню, а в конце столетия алтари боковых приделов вынесли в одну линию с главным.
Воздвиженская церковь памятна тем, что в ней 25 мая 1901 г. состоялось венчание Ольги Леонардовны Книппер и Антона Павловича Чехова. Хотя многие и догадывались, что знаменитый писатель и актриса симпатизируют друг другу, но о венчании никто не знал: как писал Чехов Ольге Леонардовне, "если ты дашь слово, что ни одна душа в Москве не будет знать о нашей свадьбе до тех пор, пока она не свершится, - то я повенчаюсь с тобой в день приезда. Ужасно почему-то боюсь венчания и поздравлений, и шампанского, которое нужно держать в руке и при этом неопределенно улыбаться".
Они разработали хитрый план: на венчании присутствовали только необходимые четыре свидетеля - брат и дядя О. Л. Книппер со стороны невесты и два каких-то студента со стороны жениха, а их друзья были собраны вместе далеко от церкви. "Однажды Антон Павлович, - вспоминал Станиславский, - попросил А. Л. Вишневского устроить званый обед и просил пригласить туда своих родственников и почему-то также и родственников О. Л. Книппер. В назначенный час все собрались, и не было только Антона Павловича и Ольги Леонардовны. Ждали, волновались, смущались и наконец получили известие, что Антон Павлович уехал с Ольгой Леонардовной в церковь венчаться, а из церкви поедет прямо на вокзал и в Самару, на кумыс. А весь этот обед был устроен им для того, чтобы собрать в одно место всех тех лиц, которые могли бы помешать повенчаться интимно, без обычного свадебного шума. Свадебная помпа так мало отвечала вкусу Антона Павловича".
С тех пор как в 1931 г. Моссовет, "принимая во внимание острую необходимость рабочих фабрики „Труд" в помещении для столовой", закрыл Воздвиженскую церковь, она стала медленно, но верно ветшать и разрушаться, и только недавно ее стали восстанавливать и в ней возобновилась служба.
К церковному участку вплотную примыкала большая, площадью более 3 гектаров, усадьба (N 10), владельцами которой в 60-х гг. XVIII в. были Салтыковы, а потом князья Долгорукие, о которых рассказывала Е. П. Янькова: "Долгоруковы были прежде очень богаты, но вследствие опал и гонения на их семейство многие из них при Анне и Бироне лишились почти всего; потом, хотя им и возвратили имение, они никогда не могли совершенно оправиться, но помня, как живали их отцы и деды, тянулись за ними и все более и более запутывались в своих делах".
Большой деревянный долгоруковский дом стоял в глубине двора, недалеко от линии переулка, к двум его подъездам вели пандусы, слева к дому была сделана длинная, также одноэтажная пристройка, позади которой со стороны сада находилась домовая Никольская церковь, устроенная в 1787 г. "Дом Долгоруких, - продолжает Е. П. Янькова, - был преогромный деревянный: большая зала, большая гостиная, за нею еще другая, тут на подмостках, покрытых ковром, на золоченом кресле сиживал у окна князь Михаил Иванович. В глупой своей гордости он считал, что делает великую честь, когда сойдет со своих подмостей и встретит на половине комнаты или проводит до двери: далее он никогда не ходил ни для кого".
Еще в середине прошлого века, когда многие бывшие барские богатые усадьбы превратились в фабрики или пустыри, долгоруковская усадьба сохраняла остатки былого великолепия: по словам Ф. И. Буслаева, "еще в 40-х и 50-х годах в Москве на Плющихе, на правой стороне, если идти от Смоленского рынка, резко отличалась от соседних домов одна обширная барская усадьба. К улице выходила она большим широким двором, покрытым в летнюю пору зеленою травою. В углублении двора тянулся длинный одноэтажный деревянный дом, какие бывали у помещиков в деревнях, с двумя подъездами, один на правой стороне, а другой на левой; вдоль окон поднимались кусты бузины и сирени. По ту сторону дома спускается по высокому и крутому берегу Москвы-реки фруктовый сад. Отсюда из окон открывался бесподобный вид на Поклонную гору, а внизу направо на Дорогомиловское кладбище".
Вот здесь, когда меня не будет,
Вот здесь уляжется мой прах...,
- писал, глядя из окон своего дома на Дорогомиловское кладбище, поэт Иван Михайлович Долгорукий, оставивший замечательные записки о своем времени, людях и нравах. Он был великим любителем театрального действа - "это было - и наслаждение, и мука, и торжество, и хлопоты; одним словом, - дело важное, а не пустая забава". На домашней сцене играли лучшие любители, и спектакли разыгрывались вполне серьезно. "Справедливость требует, однако, сказать, что его спектакли были по большей части играны хорошо, даже иногда прекрасно. Князь требовал от своих благородных актеров искусства, в чем ему и удавалось", - вспоминал писатель М. А. Дмитриев, часто бывавший у него в молодости.
Долгоруковский дом существовал до 1851 г., когда усадьбу купили владельцы соседней усадьбы, купцы Иван и Кирилл Тарусины, имевшие пивомедоваренную фабрику. Они присоединили эту усадьбу к еще одной, также немалой, владельцем которой был генерал В. П. Шереметев. Она располагалась вдоль безымянного ручья, следы русла которого и сейчас еще хорошо прослеживаются в рельефе в виде ложбины по направлению Малого Воздвиженского переулка.
К западу от Плющихи, там, где сейчас находятся Ростовские набережная и переулки, очень рано образовалось поселение вокруг двора ростовского архиерея: есть сведение о том, что в княжение великого князя Василия III епископ Григорий построил в 1412 - 1413 гг. в своем московском подворье церковь и освятил ее во имя Благовещения Господня. Подворье с церковью стояли в одном из самых живописных мест Москвы, на высоком берегу реки, среди густых лесов, окруженные бедными избами жителей слободы, которая называлась так же как и церковь, Благовещенской.
Эти места назывались также Дорогомиловом и, по мнению историка Москвы И. Е. Забелина, здесь в XIII - XIV вв. находилось одно из тех "сел красных", которые окружали крепость Москву. Дорогомилово несколько раз упоминается в документах XV - XVI вв.
Главная