кратковременное царствование императора Павла 1 и часть - Александра 1, до великой войны 1812 года, Москва, как дворянский центр, продолжала обстраиваться и жить в прежнем направлении, на котором мало отразились и мрачный характер первого правления, и либеральный - второго. Классический стиль продолжал по-прежнему господствовать в постройках, хотя уже в это время начинают, по примеру Франции, применять у нас и стиль empire, проводниками которого были строители Жилярди и Витали и их русские ученики. Но расцвет и господство этого стиля относится уже к эпохе, наставшей после нашествия Наполеона. В это же время достраивались постройки прежнего царствования, как церковь Мартина Исповедника, Андрониевская колокольня и дома московской знати.
В это время начинает проявляться отток дворянства из окрестностей Яузы в центр Москвы, к Арбату, Пречистенке, Знаменке, Староконюшенной и прилежащим переулкам.
Екатерининские орлы, как Зубов, Мусин-Пушкин, Разумовский доживали свой век вблизи Немецкой слободы, а князь Орлов гонял своих рысаков из Нескучного по Замоскворечью.
Но новое поколение дворянства, особенно под влиянием своих заграничных странствований, тянулось к новой обстановке жизни. В одежде преобладали моды сперва директории, а потом империи.
На домах появились строгие орнаменты античного характера, тонкие карнизы, красивые окна с львиными над ними масками, барельефы за колоннами, на фронтонах венки, в простенках светильники и факелы и во всем изысканная симметричность.
В этом стиле empire в то время под Новинским князь Гагарин выстроил прекрасный, существующий доселе особняк, а Всеволожский огромный дом на Пречистенке, теперь перестроенный для военного ведомства. Жилярди выстроил на Солянке для Опекунского совета красивое здание того же стиля.
В екатерининское время Москве задавали тон вельможи, тон величественного великолепия. Дома-дворцы с роскошными парками и большими прудами, с великолепными картинными галереями, с театрами, со своими оркестрами и хорами из крепостных, с лукулловскими обедами и феерическими балами, открытыми "для званных и незванных", сосредоточивали культурную жизнь Москвы в немногих домах знати и не давали возможности развиваться общественности в средних кругах. Не то стало при Александре 1. При нем все эти празднества у немногих раздробились между множеством живших в Москве семейств уже среднего дворянства. Стала развиваться клубная жизнь, общественные увеселения, театральные зрелища за плату. Английский клуб привлекал мужчин не только своими обеденными и карточными столами, но и своей читальней и политическими беседами; а танцевальный клуб- - лиц обоего пола. Бульвары, недавно строившиеся особняками по линии своих проездов, переполнялись гуляющими. Кузнецкий мост, куда из Немецкой слободы перешли заграничные магазины, стал не только местом для покупок модниц и модников, но и местом прогулок и всевозможных свиданий. Балы, маскарады, рауты из домов екатерининской знати раскинулись по множеству дворянских домов Москвы и становились даже общественными и платными, когда устраивались в клубах. В театре на Арбатской площади шли всевозможные представления. В одни дни там играла французская труппа со знаменитой артисткой Жорж, а в другие - русская, с артистками Семеновой и Сандуновой. Перед самым вторжением Наполеона репертуар, за отъездом французов, стал исключительно русским и патриотическим. Ставилась сатирическая (по отношению к увлечению иноземщиной) "Модная лавка" Крылова и драмы - "Наталья боярская дочь", "Добрые солдаты", оратория Дехтерева "Минин и Пожарский" и оперы Кавоса "Илья Богатырь" и Шаховского "Иван Сусанин", в которой последний оставался жив.
В Москве возникали кружки для чтения литературных произведений и бесед, которые касались иностранной политики, особенно ослепительных побед Наполеона 1. Много было политических разговоров в Английском клубе, в котором выписывались иностранные газеты и журналы.
Но Москва высших и средних классов ее населения с первых лет царствования Александра 1 неудержимо предавалась увеселениям. Вигель в своих записках говорит: "Каждая зима в Москве походила на шумную неделю масленицы". Его современник Булгаков пишет в 1805 году сыну: "Балам нет конца, и не понимаю, как могут выдерживать. Ежели сумасшествие продолжится всю зиму, то все переколеют и к будущей - нужен будет рекрутский набор танцовщиц". Примечательно, что такое беззаботное веселье царило в Москве до самого лета 1812 года, хотя немногие зоркие люди уже ясно видели, что заключенный императором Александром 1 в 1807 году союз с Наполеоном 1 непрочен и что война с ним быстро надвигается на Россию.
Самое вторжение в Россию армии двадесяти язык и манифест об этом русского царя были для огромного большинства москвичей неожиданностью. Правда, что простой народ не без страха всматривался по ночам в огромную комету, которая казалась мечеобразной и которую Наполеон называл "своей путеводной звездой в Россию". Только немногие, считавшие Наполеона антихристом и апокалипсическим Аполионом, имя коего равняется звериному числу 666, сопоставляя его с 665 годом с основания Москвы, ждали большой беды для самой нашей столицы. Весть о вторжении в наши пределы неприятелей, конечно, заставила всех встрепенуться. Москвичи толпами собирались к Казанскому собору, близ которого на Никольской находилась управская типография, из которой выпускались военные известия. Но тогдашний генерал-губернатор, называвшийся московским главнокомандующим, граф Ф.В. Ростопчин принимал все меры сохранить в народе дух бодрости и готовности к пожертвованиям. В выпущенной 1 июня первой еще своей простонародной афише он высмеивал, как что-то невероятное, намерение Бонапарта "идти на Москву". Он предсказывал, что русские морозы заморозят солдат Наполеона, что их раздуют русские щи и каша и вообще сулил врагам полную погибель. Уже с появлением этой еще анонимной афиши стали корить Ростопчина за шовинизм. Но, по правде, их приподнятый патриотический тон принес много добра. Вот что говорил он, не без преувеличений, впрочем, обращаясь от простых русских людей к Наполеону: "А знаешь ли ты, что у нас на Руси? - Выведем 600000 войска, да забритых молодых рекрут 300 000, да старых рекрут 200 000. А все молодцы: одному Богу веруют, одному царю служат, одним крестом молятся, все братья родные. А коли понадобится, скажи нам батюшка Александр Павлович: сила христианская, выходи!, и высыпет безконечная, и свету Божьяго не увидишь".
Конечно, можно корить графа Ростопчина и за неверное исчисление военных сил России, цифры коих едва ли кому были в то время известны, можно также критиковать и простонародный тон его афиш, но нельзя не воздать ему должного за его веру в непобедимость России и в то, что она не пожалеет ничего для своего спасения. Это-то в значительной степени подготовило глубокое патриотическое воодушевление Москвы, сказавшееся здесь незабываемой встречей народной государя, громадными денежными пожертвованиями и поразительным сбором ратников ополчений.
Во время недавних юбилейных празднеств в память столетия Отечественной войны очень часто повторялись трогательные подробности встречи государя на Поклонной горе 10 июля 1812 года и его выхода из дворца в кремлевские соборы, а также приема им в Слободском дворце московских сословий. Глубочайший энтузиазм, охвативший все московское население, был великим и спасительным для всей России примером.
Главная