Москва - как город - развивалась и расширялась, отвечая потребностям жителей, учитывая самые разнообразные их желания и требования, поэтому ее структура оказалась многосложной, но удобной и естественной. Москва именно развивалась, а не была насильно втискиваема в какие-то искусственные формы. Так возникла ее разумная и экономичная радиально-кольцевая планировка с четкой основой радиальных улиц-дорог и своеобразной, подчиняющейся только требованиям необходимости и целесообразности сетью второстепенных улиц, улочек и переулков разного вида и образа.
Московские названия рождались и жили по тому же принципу нужности, естественности и целесообразности, они существовали не в виде искусственной схемы, а были живой, естественно развивающейся системой.
Первая и естественная роль улицы - быть проходом и проездом к какому-нибудь определенному пункту. Это и отразили названия основных городских улиц-дорог - Владимирская, Тверская, Дмитровская и другие.
Первоначальный принцип образования названий остальных улиц и переулков также часто заключается в указании, куда они ведут. Так в начале XVI века в завещании Ивана III одна из улиц обозначается таким описанием: "...что идет от Города... к Сущеву на Дмитровскую дорогу". Эта улица, идущая "к Сущеву на Дмитровскую дорогу" в конце концов стала называться (и называется сейчас) Большой Дмитровкой.
Подобный способ образования названий улиц и особенно переулков действовал и в последующие столетия. В изданном в 1782 году "Описании императорского, столичного города Москвы..." перечислен ряд переулков, которые уже существуют, но еще не обрели устойчивых названий, а первоначальные, прикидочные названия построены по той же форме, как и при Иване III: "К Белому городу", "К Живодерке старой", "К Зачатейскому монастырю", "К Земляному городу", "К Красным воротам", "К Пятницкой церкви", "К Трем прудам"... Из этого списка несколько десятилетий спустя остались лишь два переулка, названия которых были образованы от прежнего указания их направления: Живодерный Старый переулок на Тишинке (с 1890-х годов называвшийся Владимиро-Долгоруковской улицей, в 1918-1931 годах - улицей Фридриха Адлера, в 1931 году переименован в улицу Красина) и Трехпрудный, остальные были застроены.
Основные радиальные улицы Москвы в течение веков не меняли своего местоположения, не меняли и названий: таковы Тверская, Покровка, Сретенка, Арбат. Другое дело - переулки: бывало, проезд застраивали, он оказывался ненужным и по нему не ездили, а прокладывали путь в другом месте. Переулок, в отличие от улицы, не был постоянным и неизменным элементом городской планировки, и, как бы отражая такое положение переулка, его название не было таким же неизменным и общепризнанным, как название улицы. Так, например, современный Гарднеровский переулок, названный по домовладельцу - известному фарфоровому заводчику, до этого назывался - тоже по домовладельцам - Корниловским и Волковым.
Но чаще бывало, что домовладельческое название сохранялось надолго и после того, как домовладельцем становилось новое лицо. Обычно это бывало, когда с прежним именем связывались какие-нибудь приметные в истории переулка события: новые постройки, известность человека, какой-либо выходящий из ряда вон случай.
Е.П. Янькова, рассказывая о московском главнокомандующем П.Д. Еропкине - личности заметной и уважаемой в Москве, сообщает: "Он имел свой дом на Остоженке, тот самый, где теперь Коммерческое училище, отчего и переулки, что возле, называются один - Малый Еропки некий, другой - Большой Еропкинский". Примечательно, что Янькова, обычно вспоминающая, кому дом принадлежал прежде того человека, о котором говорится, тут вроде бы забывает, что всего каких-нибудь десять лет назад переулок назывался Шеншинов, также по имени домовладельца. Домовладелец выехал, появился новый - и у переулка новое название. Но при этом была соблюдена московская традиция: название переменил переулок, куда выходил боковой фасад дома главнокомандующего, а не улица, куда выходил главный.
Но в любом случае основной, самой главной чертой исторических названий московских улиц и переулков остается то, что они имеют прямое отношение к улице. Название возникло в связи с чем-то происходившим или находившимся на ней и поэтому всегда содержит сообщение или намек на одну из страниц жизни улицы и тем самым - города. Именно эта особенность названий и обуславливает все другие черты и стороны старой московской топонимики.
"Поистине почти не было более или менее значительного факта в жизни Москвы и ее населения, который бы не получил отклика в ее уличной номенклатуре, - писал историк и искусствовед Н.Р. Левинсон в рецензии на книгу П.В. Сытина "Прошлое Москвы в названиях улиц". - Разумеется, не всегда это отражение явно, и понадобились большие знания автора в области повседневной жизни Москвы, ее истории, развития ее характера и экономики, чтобы иногда по мимолетному намеку раскрыть сокровенный смысл названий улиц..."
Прямая связь с какой-либо чертой улицы, ее внешним обликом или ее историей, то есть с ее образом, и придает московским названиям выразительность и образность.
Выдающийся русский композитор М.А. Балакирев заметил: "Легче запомнить улицу, называющуюся Преображенская, Сергиевская, Проломная, чем 1-я линия, 2-я линия, 3-я линия, хотя с первого раза последнее кажется легче, а на деле выходит, что даже сами извозчики часто ошибаются в линиях Васильевского острова. Эдакие названия уже скверны потому, что тут нет, собственно, названия, образности".
Сейчас много рассуждают о своеобразии Москвы вообще и своеобразии московских названий в частности. Обычно приводят ряд названий, в связи с которыми даже не надо пояснять, что речь идет о Москве, они единственные в свое роде, а старые москвичи, кроме того, очень чувствуют, как звучит название - по-московски или не по-московски. На Комиссии мэрии по наименованию улиц такой довод при обсуждении наименований новых улиц и высказывается, и принимается во внимание. Однако объяснить и четко сформулировать, почему это по-московски, а это не по-московски, почти невозможно, так же, как трудно, а может быть, даже невозможно объяснить, в чем красота строки гениального поэта.
Но два условия истинно московского названия, абсолютно необходимые, совершенно очевидны:
во-первых, оно должно заключать в себе сокровенный смысл, то есть раскрывать какую-то черту из настоящего или прошлого улицы; во-вторых, оно должно быть образным.
назывался Шеншинов, также по имени домовладельца. Домовладелец выехал, появился новый - и у переулка новое название. Но при этом была соблюдена московская традиция: название переменил переулок, куда выходил боковой фасад дома главнокомандующего, а не улица, куда выходил главный.
Но в любом случае основной, самой главной чертой исторических названий московских улиц и переулков остается то, что они имеют прямое отношение к улице. Название возникло в связи с чем-то происходившим или находившимся на ней и поэтому всегда содержит сообщение или намек на одну из страниц жизни улицы и тем самым - города. Именно эта особенность названий и обуславливает все другие черты и стороны старой московской топонимики.
"Поистине почти не было более или менее значительного факта в жизни Москвы и ее населения, который бы не получил отклика в ее уличной номенклатуре, - писал историк и искусствовед Н.Р. Левинсон в рецензии на книгу П.В. Сытина "Прошлое Москвы в названиях улиц". - Разумеется, не всегда это отражение явно, и понадобились большие знания автора в области повседневной жизни Москвы, ее истории, развития ее характера и экономики, чтобы иногда по мимолетному намеку раскрыть сокровенный смысл названий улиц..."
Главная