В этом списке остались общереволюционные названия: площадь Борьбы (Александровская пл.), Коммунистическая улица (Алексеевская), Красноармейская (Большая Андроновка), Красногвардейская (Малая Андроновка), улица Баррикад (Кудринская), Международная (Носовиха), Марксистская (Пустая), Интернациональная (Таганская) и другие; названные в честь революционных деятелей прошлого: улица Спартака (Елоховская) (правда, некоторое время спустя последовало разъяснение, что улица названа не в честь предводителя восстания рабов и героя популярнейшего в дореволюционной России романа Джованьоли, а в честь немецкой коммунистической организации "Спартак"), Баумана (Большая Немецкая), Кропоткина (Пречистенка), Бебеля 1-я и 2-я (Церковные), Станкевича (Чернышевский пер.), Радищева (Верхняя и Нижняя Болвановки), площадь Карла Либкнехта (Серпуховская); из деятелей Октябрьской революции на карте Москвы осталось лишь четыре имени: площадь Свердлова (Театральная); в честь Ленина переименован ряд улиц: Старая Башиловка - Ленинская улица, Воронья - Тулинская (по другому псевдониму Ленина), Николо-Ямская - Ульяновская, Рогожская застава - застава Ильича, Симоновская площадь - Ленинская площадь; в честь Троцкого две улицы: Троцкая и Малая Троцкая (в Зыкове); и четвертое имя - "любимец партии" Н.И. Бухарин, в Бухаринскую улицу была переименована Золоторожская улица.
Затем началось собственно плановое переименование. Год спустя, 7 июня 1922 года, Моссовет утвердил переименование 477 улиц, затем их число пополнялось ежегодно. В 1939 году своеобразный итог деятельности Моссовета по переименованию улиц подвел "Указатель к плану г. Москвы", изданный Отделом городских земель Московского Совета. Основную часть "Указателя", естественно, составляет список "Улицы, переулки, площади и проезды г. Москвы", он занимает 31 страницу, затем идет "Список переименованных улиц г. Москвы" (в общий список эти улицы также включены) объемом в 22 страницы. Нетрудно подсчитать, какая часть московских исторических названий пропала с карты города.
К этому времени значительно пополнилось количество улиц, названных именами революционеров, партийных и советских деятелей: улица Атарбекова, Бабаевская, Верземнека, Войкова, Володарского, Ворошилова, Карла Маркса, Фридриха Энгельса (а также общая улица - Маркса и Энгельса), Обуха, Серафимовича, Герцена, Огарева, Чапаева, Русакова, Хромова, Сайкина, Фрунзе, Маленкова, Куйбышева, Мрузова, Дубинина, Хрусталева, Дзержинского, Н.Островского, Нариманова, Шелгунова, Кирова, Фурманова, Павлика Морозова, Воровского, Абельманова, Жевлюкова, Капранова, Заморенова, Горького (набережная, улица, площадь), Халтурина, Скворцова-Степанова, Люсиновой, Шмидта, Померанцева, Стопани, Аристархова, Владимирова...
Появились также новые производственные названия: Автозаводская, Шарикоподшипниковская, Наркомхоза тупик, Машиностроения, Моснефтекип, Газгольдерная, Газовская и другие.
Каждое время оставляет свой след в топонимике города, это - памятки истории, и двадцатые-тридцатые годы - тоже наша история, ни из нашей жизни, ни из памяти их не выкинешь. Было в той жизни светлое - это мечта о прекрасном будущем, которое, как казалось, уже прорастало в настоящем - новыми заводами, школами, библиотеками, детскими садами, достижениями ученых, спортсменов, летчиков, массовыми, красочными, шумными, с бодрыми песнями, с тысячами флагов, демонстрациями, подчеркнуто аскетической одеждой вождей, говорящих народу, что они сделают его счастливым, только пусть он беззаветно идет за ними туда, куда они ведут. Ради осуществления мечты человек может вынести очень много, почти все, любые трудности и лишения воспринимаются не как несчастия, а как славный героический путь к цели. Отразилась эта мечта и в тогдашних переименованиях: шоссе Энтузиастов, улицы и переулки Рабочая, Школьная, Библиотечная, Бодрая, Рабфаковский, Бунтарский, Индустриальная, Вольная, Танковый, Правды, Метростроевская...
Но была и другая, оборотная, а вернее, истинная сторона жизни страны, народа - великий обман: вожди не знали пути к тому светлому будущему, которое они обещали народу, и свою несостоятельность пытались скрыть (и довольно успешно) пропагандистской всеобъемлющей шумихой. Наименование и переименование улиц стало откровенным орудием пропаганды.
Практика наименования улиц именами "заслуженных" и "выдающихся" уже в первые послереволюционные годы содержала в себе отраву начальственной благосклонности, признания, отличия. Руководство партии и правительства все более и более превращало топонимику в своеобразный вид награды, к тому же не стоившей ему ничего, а потому щедро раздававшейся. В обществе, особенно среди разных "деятелей", жаждущих лавров и известности, эта идея получила распространение, и появились личности, желающие во что бы то ни стало "получить свою улицу".
В 1921 году воспользоваться наименованием улиц как способом прославиться решили московские поэты-имажинисты. Об этой акции ее участники оставили воспоминания, в которых оказались затронуты и некоторые принципиальные вопросы топонимики.
Вадим Шершеневич объясняет, почему они пошли на этот шаг. Логика была проста: в каждом городе существует Пушкинская или Гоголевская улицы, но нет Есенинской или Мариенгофа. Слава и талант последних не уступает первым, но их не знают. "Почему? - задает он вопрос и с твердой уверенностью отвечает: - Потому что таковых улиц нет в столице, в Москве".
Имажинисты заказали в мастерской эмалированные дощечки с надписями: "Улица Есенина", "Улица Кусикова", "Улица Мариенгофа", "Улица Шершеневича". "На вопрос продавщика: "Кто эти люди и почему в их честь переименовываются улицы?" - вспоминает Шершеневич, - мы отвечали, удовлетворяя любопытство: "Это красные партизаны, освободившие Сибирь от Колчака".
Затем распределили улицы. "Мы вышли вшестером на улицу (это из воспоминаний М.Д. Ройзмана), моросил осенний дождь, было темно. На Большой Дмитровке приставили легкую лестницу к стене дома, сорвали дощечку с наименованием улицы, и она стала называться улицей имажиниста Кусикова. На Петровке со здания Большого театра Мариенгоф снял дощечку и прибил другую: "Улица имажиниста Мариенгофа". Вскоре Мясницкая сделалась улицей имажиниста Н. Эрдмана, Кузнецкий мост Есенинским (тут ошибка памяти автора: Есенинской улицей была названа Тверская. - В.М.), а Большая Никитская - улицей имажиниста Шершеневича".
После развески табличек с их именами имажинисты ожидали шума, разговоров, скандала, но, к их удивлению, ничего этого не последовало. "Нас, имажинистов, - меланхолично резюмирует Ройзман, - никуда не вызывали, в газетах и журналах об этом выступлении не было ни слова, никто о нем не говорил и на литературных вечерах".
Кусиков специально нанимал извозчика: "На Кусиковскую!" Тот говорил, что нет в Москве такой улицы. "Бывшая Большая Дмитровка", - пояснял поэт и, подъехав у углу, где висела табличка, показывал на нее: - Есть Кусиковская, а Дмитровки нет". - "Это нам все равно", - отвечал извозчик.
Описавший поездки Кусикова на "его улицу" Шершеневич с горечью отмечает: "Дощечки не имели того шумного успеха, на который мы рассчитывали. Их не заметили. В Москве не смотрят на названия улиц... Как-то бесцветно были сняты поздно заметившими дворниками дощечки".
Из этого эпизода имажинисты могли бы сделать вывод, что название улицы, даже центральной, твоим именем славы тебе не принесет и известности не прибавит.
Москвичи, публика действительно не заметили новых фамилий на уличных табличках, а кто и заметил, прочел и в тот же момент забыл, подумав: "Что-то не слыхал про такого комиссара".
Главная