В Московском университете им. М. В. Ломоносова хранится необычная коллекция фонодокументов. Ее создатель - Виктор Дмитриевич Дувакин (1909 - 1982), известный литературовед, педагог, доцент кафедры советской литературы МГУ, последние 15 лет своей жизни собирал, записывая на магнитофонную ленту, неопубликованные воспоминания современников о культурной жизни России первой половины XX века1.
Коренной москвич, воспитанник Московского университета, он хорошо знал культурную среду Москвы своего времени, был участником многих литературных и художественных событий. Этому способствовали и семейные традиции. Его отец - Дмитрий Дмитриевич Дувакин (1854 - 1934), тоже выпускник Московского университета, врач, одно время заместитель городского головы, после революции участвовал в спасении художественных ценностей Кремля, был одним из организаторов Коммунального музея города.
Семья жила в Большом Левшинском переулке, затем - на Поварской. Плющиха, Девичье поле, Пречистенка, переулки Арбата - места обитания старой московской интеллигенции - были знакомы с детства. Университет на Моховой, Литературный музей, где под руководством В. Д. Бонч-Бруевича начинал свою научную деятельность будущий исследователь, Цветаевский музей изобразительных искусств, Политехнический музей определяли круг его интересов. Здесь жили и работали друзья, коллеги и знакомые, многие из которых впоследствии помогали ему в создании оригинального мемуарного фонда, насчитывающего сегодня более 1000 единиц хранения.
В 20-е годы круг московской интеллигенции был довольно тесным, и арбатская тема так или иначе звучит во многих воспоминаниях. Это истории отдельных домов и их обитателей, рассказы об известных людях, живших в переулках Арбата: поэтах и писателях (А. Белом, М. Волошине, М. Булгакове, М. Цветаевой), художниках и архитекторах (бр. Кориных, П. Кузнецове, М. Нестерове, бр. Весниных, К. Мельникове), ученых (М. Гершензоне, Н. Лузине, А. Сидорове, Н. Тимофееве-Ресовском), воспоминания об арбатских гимназиях, школах, частных коллекциях, библиотеках, литературно-художественных кружках, - словом, многое, чем была так богата арбатская жизнь начала XX века.
Собеседники В. Д. Дувакина - люди разных профессий, родившиеся на рубеже веков и сохранившие культурные традиции прошлого. Среди записей, хранящихся в Научной библиотеке МГУ, есть воспоминания ученых, объединившихся в юности вокруг профессора Московского университета, будущего академика Николая Николаевича Лузина (1883 - 1950), одного из создателей московской математической школы.
История Лузитании - содружества молодых талантливых математиков начала 20-х годов - подробно описана Л. А. Люстерником2.
Рассказы Д. Е. Меньшова, П. С. Александрова, Л. А. Люстерника, А. П. Юшкевича и других ученых, записанные В. Д. Дувакиным в конце 1970-х - начале 1980-х годов, дополняют уже опубликованные материалы конкретными фактами, деталями, неожиданными подробностями.
Необходимо учесть, что В. Д. Дувакин - представитель гуманитарной культуры, и поэтому в первую очередь его привлекали проблемы не столько узкопрофессиональные, сколько общечеловеческие: нравственные, психологические и, конечно, гуманитарные интересы собеседников. Этим объясняется стиль и направленность его бесед, комментарии и неожиданные на первый взгляд отклонения от основной темы.
Приводимые ниже материалы из отдела фонодокументов Научной библиотеки МГУ публикуются впервые.
Лузитания
Я вспоминаю: каждый раз
Волнение тебя охватит,
Когда придешь в урочный час
В его квартиру на Арбате.
Л. А. Люстерник
Лузин Н. Н. жил в доме N 25 на углу Арбата и Б. Афанасьевского переулка. В 1905 году, будучи студентом университета, он по рекомендации кого-то из товарищей снял здесь комнату в семье вдовы врача А. Г. Малыгиной. Семья состояла из старушки вдовы и ее дочери Надежды, которая год спустя станет женой Николая Николаевича. "Дом был тихий, внимания полиции не привлекал, и в бурные дни октября 1905 года в комнате Н. Н. Лузина не только ночевали нелегальные лица, но под его кроватью одно время был даже склад бомб"3.
1906 - 1914 гг. - годы учебы и научных командировок (Париж, Геттинген, снова Париж), после чего Н. Н. Лузин возвращается в Москву и с осени 1914 года приступает к преподаванию в Московском университете в качестве приват-доцента.
Один из его первых учеников член-корреспондент АН Д. Е. Меньшов рассказывал: "Пока я учился на первых двух курсах университета, Лузин был в заграничной командировке. За это время он только один раз приезжал в Москву на заседание математического кружка, который, между прочим, организовали сами студенты... Уже тогда я почувствовал, насколько он крупный математик, хотя знаком с ним не был4.
<...> А увидели мы его впервые в сентябре с началом нового учебного года. Слушать его было очень интересно, а еще интереснее были беседы с ним, в которые он охотно вступал со студентами. Читал он курс вполне гладко и очень увлекательно. Не знаю, готовился ли он специально к лекциям: ведь он как раз занимался теорией функций <... > Соображал на ходу он довольно быстро, хотя нельзя сказать, что очень быстро. Иногда он привлекал на помощь и слушателей, особенно при чтении специальных курсов, это был интересный педагогический прием, активизировавший слушателей. В этом первом курсе, который я слушал осенью 1914 - 1915 учебного года, никаких пробелов и запинок не было. Замечательны были не только лекции Н. Н. Лузина, но и последующие за ними беседы в университете и на его квартире5. <...>"
По воспоминаниям современников, "среди профессоров Московского университета едва ли можно указать кого-нибудь, чьи лекции пользовались бы таким исключительным успехом, как лекции Н. Н. Лузина". Блестящий лектор, он не излагал готовый материал, а "непрерывно открывал перед аудиторией все новые и новые горизонты, непрерывно закалял аудиторию в преодолении трудностей, которыми так богато научное искание"6.
"Сама форма преподавания носила у него такой характер, что, в сущности, терялась грань между учением и научным исследованием, <...> он умел с исключительным успехом своим личным воздействием внушить учащимся мысль, что каждый из них не только может, но и должен сам творить науку"7.
"Это был совершенно изумительный лектор, - вспоминает профессор МГУ А. П. Юшкевич. - Он производил впечатление человека, который у вас на глазах создает науку, о которой он рассказывает. Мы все его обожали, ждали его. Он приходил иногда с опозданием. Мы смотрели в пролет лестницы - видна ли его фигура, и когда она показывалась, мы забегали в аудиторию. Один из студентов стоял в дверях, помогал Лузину снять пальто, клал его на подоконник, и Лузин начинал какие-то волшебные вещи делать на наших глазах. Он рассказывал, задумывался, припоминал, а может, делал вид, что припоминает, но нам казалось, что он творит математику на наших глазах. Бывало, он к нам обращался с вопросом: "А как же дальше это доказывается?" Из аудитории сыпались советы, обычно бесполезные, я полагаю. За это время он, очевидно, соображал, как надо вести доказательство далее, и благополучно доводил лекцию до конца. Читал он тогда (1923 - 1924 гг. - Прим. ред.) курс высшей алгебры. Это была не его специальность, он занимался другими вопросами <...>