Нетрудно заметить, что в списке присутствует полный букет тактических уловок: и замена труднопроизносимых названий с числами, и устранение одноименности, и необходимость переноса названия "на более достойную" этого названия магистраль (имелось в виду перенесение имени Кирова с Мясницкой на заканчивающийся прокладкой Новокировский проспект).
Первым знакомился со списком Ю.А. Прокофьев, тогдашний секретарь Мосгорисполкома и председатель Комиссии по наименованиям улиц. Он сократил его до 14 названий. Сокращенный список был передан председателю Мосгорисполкома Сайкину. Тот, в свою очередь, выкинул еще 8 названий, осталось 6, и в таком виде список попал к первому секретарю МГК КПСС Б.Н. Ельцину. На следующий день, выступая в ГЛАВАПУ, Ельцин сказал, что в списке есть возвращения бесспорные: это - Красные ворота, Хамовнический вал, Остоженка и Театральная площадь, два же названия - Зубовскую и Мясницкую - он должен согласовать наверху. Наверху не согласовали.
Наконец в середине августа в московских газетах появилось официальное сообщение: "Учитывая пожелания общественности, москвичей, выраженные в выступлениях печати, в письмах, поступивших на XXVII съезд КПСС, в МГК КПСС, Комиссию исполкома Моссовета по наименованию улиц, исполком Моссовета решил восстановить некоторые старые названия улиц.
Улица Метростроевская теперь вновь будет называться Остоженка.
Восстанавливается старое название улицы Фрунзенский вал - Хамовнический вал.
Восстанавливается прежнее название станции метро "Красные ворота".
Таков оказался итог всех усилий общественности, москвичей, Комиссии Моссовета по наименованию улиц: два возвращенных названия улиц и одна станция метро.
Газетные отклики шли под ликующими названиями: "Здравствуй, Остоженка!", "Возвращение Остоженки"... Некоторое время спустя тон заметок и писем читателей изменился: "Только три названия?", "Когда продолжение?"
Комиссия продолжала работать и подавать в исполком списки: "Материалы к поэтапному восстановлению исторически ценных названий в Москве", "Список исторических названий московских улиц, требующих восстановления в первую очередь"... Произошли, как говорится, кадровые перемены и в горкоме, и в исполкоме, но отношение к проблеме восстановления исконных названий оставалось прежнее, партийное: никаких Мясницких и Знаменок. Прокофьев, за это время сделавший карьеру и ставший членом Политбюро, назвал возвращение названий "политическим демаршем".
Но несмотря на количественную незначительность первого этапа возвращения старых названий, он имел огромное значение: впервые в истории советской и партийной власти она уступила не мифическим, а настоящим "пожеланиям трудящихся". Уступила - и замерла в ужасе от содеянного, потому что поняла - пробита брешь, начинается реальное разрушение ее идеологической власти. За следующие четыре года было "упразднено название площади Л.И. Брежнева в городе Москве" (1988 г.), переименован Ворошиловский район г. Москвы в Хорошевский (1989 г.), переименована улица имени К.У. Черненко в Хабаровскую улицу (1989 г.), возвращено историческое название улице Рождественке, в свое время ставшей улицей Жданова. Эти переименования происходили по решению ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР, но решениям предшествовали многолюдные митинги с плакатами и резолюциями: "Убрать имена сталинских подручных с карты столицы!"
Общественному движению за возвращение исторических названий московские власти противопоставили свое аппаратное движение против возвращения. Прежде всего они заблокировали принятие решений по этому вопросу, и все предложения Комиссии по наименованию улиц бесследно пропадали в недрах моссоветовских канцелярий. Но поскольку новые времена гласности требовали, чтобы власти все-таки реагировали на вопросы и заявления трудящихся, а вопросы в связи с прекращением процесса возвращения исторических названий постоянно появлялись в печати, то власти под свое сопротивление подводили теоретические основы.
Если все советские годы в вопросах наименования и переименования городов и улиц власть только наступала и крушила, то теперь она вынуждена была перейти к обороне и контрпропаганде. Срочно были выработаны несложные демагогические лозунги и, как в прошлые годы, "брошены в массы".
Конечно, руководители, выступавшие против возвращения исторических названий, знали истинную цену своих доводов, но, как обычно, надеялись на собственное демагогическое мастерство и на неосведомленность народа, которую они предусмотрительно всегда поддерживали.
Прежде всего под видом заботы о благосостоянии москвичей первым и главным своим возражением они сделали экономический довод, истерически крича повсюду, на собраниях и в печати, что требуемое возвращение старых названий обойдется народу в сотни тысяч, "эти деньги ведь мы оторвем от ремонта музеев и библиотек, от спасения шедевров, гниющих в затопленных подвалах, от обучения азам искусства ребят" и т.п. ("Московская правда", 15 декабря 1990 г.) Сайкин любил говорить: "оторвем от детских садиков", так получалось трогательнее. Но все эти "экономические" заботы - ложь.
Специальных затрат возвращение названий не требует, так как планомерно происходят замены уличных досок с названиями улиц. Доски ветшают, буквы с них осыпаются, а при замене доски надпись на ней на стоимость не влияет, "улица Горького" стоит столько же, сколько и "улица Тверская"; также периодически заменяются планы города, различные бланки и т.д.
Так что в этом отношении власти не столько считали, сколько пугали.
Возражение второе преподносилось как культурно-просветительское: мол, советские названия улиц - тоже история, мы должны их беречь и сохранять, а не переименовывать. Совершенно правильно - история, и новая улица, возникшая на пустом месте, должна называться так, как ее назвали: Новая, Пионерская, Свободы или Четвертая улица 8 марта. Но переименовывать Никольскую или Тверскую, которые до этого назывались так более полутысячелетия, это не забота об истории, а насилие над ней и дремучее невежество. Так что "любовь к истории" в этом возражении является нечем иным, как лицемерием.
Особенно защищали коммунисты "светлые имена видных деятелей Октябрьской революции, КПСС", отступая понемногу, по мере того, как выяснялось истинное лицо этих "деятелей". Вот характерный фрагмент из статьи, напечатанной в "Московской правде". Я не называю имени автора, поскольку его взгляды, возможно, изменились "по вновь обнаруженным данным", как поясняет КГБ, реабилитируя очередную замученную ВЧК, ОГПУ, НКВД, КГБ жертву, и он уже не считает светлым то имя, которое отстаивал. Автор статьи ратует за то, чтобы "сохранить в Москве название площадь Дзержинского", соглашаясь при этом на возвращение старого названия площади Свердлова: "Дзержинский - это не оголтелый Свердлов... Свердлов не был "рыцарем революции".
Главная