А писатели, наблюдая образ жизни арбатцев, нередко избирали "Арбат" местом действия героев своих сочинений, делали "Арбат" средой и их обитания. И коли им было дорого "арбатское" начало, то арбатолюбие авторов (особенно если присутствовало и мемуарное начало) порождало арбатолюбие и читателей.
Что же обусловило образование социокультурной атмосферы "Арбата", ее особую благоприятность для развития интеллигентско-литературной жизни, формирования столь своеобразного биополя* культуры? В публицистике, художественной и мемуарной литературе такой вопрос был по существу поставлен еще в 1830 - 1840-е годы с элементами научной основательности - через 150 лет, на рубеже 1970 - 1980-х годов, когда стали обсуждать проблему реконструкции улицы Арбат и убедились в том, что строительство на месте переулочья с его своеобразием стандартного типа широкого проспекта Новый Арбат, сразу же прозванного Хрущатиком, решительно порушило не только дома и зелень садиков, но особность "арбатского" уклада жизни, приводило к утрате характерных для "арбатцев" настроя мысли, манеры общения.
Поиски ответа на этот вопрос в русле изучения вызывающей ныне особое внимание проблематики и социологии, и исторической психологии, и культурологии отражает возрастающий во всем мире интерес к роли ментальности (менталитета)** в нашей каждодневной жизни - и в прошлом и в настоящем. Особенно с распространением книжной грамотности и средств массовой информации.
Художественно запечатленный образ "Арбата" закрепился в общественной памяти, естественно, в большей мере, чем соображения историко-экономического характера. Следует попытаться рассмотреть то и другое в сравнительном плане - обратиться одновременно и к справочно-статистическим материалам и делопроизводственной документации, к газетной и журнальной публицистике, к дневникам, переписке, мемуарам, к произведениям художественной литературы и искусства (включая и кинокадры). При этом желательно, конечно, избегать и быстро конструируемых схем и соблазна слишком решительных выводов типологического характера на основании лишь немногих наблюдений, без проверки степени "представительности" таких данных и воздействия обаяния эффектных формулировок предшественников.
Тем самым мы приблизимся к возможности соотнести миф об "Арбате" и "арбатстве" с живым "Арбатом", а следовательно, и уяснить реальный генезис арбатской "мифологии": как складывались конкретные понятия о типологии явлений и их семантике? На основании чего, в какое время, в какой среде возникали такие представления? Что в них оставалось устойчивым, что и как изменялось? Как порождалась традиция и кем и какими путями она поддерживалась?
Это же позволяет наблюдать, как влияют представления, порожденные в устных разговорах и письмах, в художественной литературе и публицистике, и на составителей мемуаров, пишущих по прошествии лет и десятилетий, и, в конечном счете, на формирование собственно исторических, т. е. научных в своей основе понятий. А это - лаборатория отбора (кем? когда? при каких обстоятельствах?) достойных истории явлений, а следовательно, и суд истории.
Средоточием культурной жизни Москвы "Арбат" начал становиться примерно двести лет назад. И поскольку автор обитает в арбатской среде треть этого отрезка времени, то конструкциям научного воображения на основе привычного опыта изысканий в хранилищах книг, рукописей, музейных предметов неизбежно сопутствуют впечатления памяти старожила - и свои и воспоминания, заложенные в сознание теми, кого застал еще из старых поколений. Для арбатца-историка моего возраста "Арбат" не может оставаться лишь темой науки: это и пережитое - свое былое и думы о нем.
* Очевидно, что специалистам в области естественных и других наук негуманитарного профиля предстоит еще выяснить: нет ли в этой местности каких-либо способствующих тому аномалий, обусловленных географическими, геологическими, астрологическими и иными особенностями. Ведь вряд ли случайно тут возводили так много храмов - церкви, как правило, не строят на случайных местах!
** От французского "mental" - "мысленный", "совершающийся в уме" и в то же время и "душевный", "психический"; отсюда - "mentalitete" - направление мыслей, умонастроение, умственное развитие, склад ума, индивидуальная психология. Эти трудно переводимые слова, отсутствующие в словарях и русского языка и иностранных слов, и в энциклопедических, буквально вторглись в наш язык сегодняшнего дня.