Поэты наши! Дня стихов
В Москве ищите русских слов... Н. Языков. 1831
Все в Москве пропитано стихами... А. Ахматова. 1963
В начале девятнадцатого века москвичи любили рассказывать, как знаменитая французская художница Виже Лебрен приезжала в Москву по поручению императора Павла специально для того, чтобы написать уже прославленный молвою вид Москвы с Воробьевых гор. Она долго стояла на высоком берегу Москвы-реки с палитрой и кистями в руках, смотрела на открывавшуюся перед ней панораму, а потом бросила палитру и сказала: "Не смею..."
Но не только восхищением и душевным потрясением от красоты пейзажа объясняли тогда отказ художницы, говорили еще и о том, что она не смогла написать заказанный вид, потому что Москва "никому не дается".
К тому времени уже существовало достаточно много живописных изображений различных уголков и местностей Москвы, рисунков, гравюр, и среди них получившие европейское признание живописные виды Москвы Ф.Я. Алексеева, многофигурные, повествовательные, ставшие более известными по воспроизведениям в гравюре картины Ж. Делабарта, виды Кремля М.Н. Воробьева и другие. Но, тем не менее, москвичи в утверждении, что Москва "не дается", были по-своему правы: во всех этих картинах они видели лишь частицу того, что окружало их и что только во всем своем противоречивом многообразии создавало их ощущение и представление об истинном облике Москвы и московской жизни.
Своеобразие внешнего вида Москвы и быта ее жителей неизменно отмечали иностранные путешественники, да и сами русские полагали, по меткому выражению Грибоедова, что "на всех московских есть особый отпечаток". Много написано о своеобразии Москвы, много подмечено черточек, вроде бы отличающих ее от других городов России. С конца XVIII и весь XIX век особенно любили сравнивать Москву и Петербург, и надобно признать, что в этих сравнениях много интересного, тонкого, остроумного, особенно когда авторами сравнительных описаний выступали такие писатели, как В.Г. Белинский, А.Н. Герцен, Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов... Но опять-таки и здесь Москва никому "не давалась", черточки, мелочи, детали так и оставались черточками, мелочами и деталями - целостного определенного образа они не составляли. Остроумнейший человек пушкинского времени П.А. Вяземский, отвечая искателям различий между Петербургом и Москвой, пишет эпиграмму, в которой, наоборот, подчеркивает сходство жизни в старой и новой столицах:
У вас Нева,
У нас Москва.
У вас Княжнин,
У нас Ильин.
В чахотке честь,
А в брюхе лесть -
Как на Неве,
Так и в Москве.
А Н.В. Гоголь - проницательный наблюдатель, глубокий аналитик, приведя более сотни противопоставляющих Москву Петербургу сравнений, заключает их совершенно неопределенным, алогичным, неграмотным, но в своей алогичности необычайно верно передающим невозможность решения поставленной задачи афоризмом героя грибоедовской комедии полковника Скалозуба - "Дистанция огромного размера!.."
Главное качество художественного образа - целостность, все детали в нем подчинены общему и существуют только на фоне общего, уточняя и объясняя его, но никогда не могут заменить его. Художественный образ неделим, как неделим живой организм. Мы можем выделять для более пристального наблюдения или изучения какую-либо часть живого организма, какую-либо функцию его жизнедеятельности, но только когда после аналитического исследования мы вновь объединим все воедино и бросим общий взгляд, лишь тогда можем составить представление об этом организме.
Москва - живой организм, она разная в разное время, ее части - улицы, дома - не похожи одни на другие, многие поэты разных веков, разных направлений, пристрастий, общественных слоев писали о Москве, вернее, о какой-то ее частице, и лишь все их произведения могут воссоздать поэтический образ Москвы.
Наиболее наглядное представление о внешнем облике города - его зданиях, улицах, обстановке жилищ, одежде, всем так называемом внешнем быте горожан дает рисунок или живописное полотно. У литературного описания в этом отношении возможностей значительно меньше, хотя и литературные пейзажи имеют свои достоинства. Но в чем ничто не может сравниться с художественной прозой и поэзией - это в ее возможностях изображения духовной жизни и изменяющихся во времени нравов и быта. Поэтому большинство произведений русской поэзии XVIII - начала XX веков, не споря с изобразительным искусством, а часто прямо ссылаясь на него, прежде всего представляют читателю как, например, Грибоедов в "Горе от ума", духовную, нравственную сторону московской жизни, которая, надобно сказать, в свою очередь, накладывает свой - московский - отпечаток и на архитектурный облик столицы, и на работы художников.
* * *
Новая русская литература начинает свою историю с рубежа XVII и XVIII веков. Именно тогда древнерусская словесность, претерпев глубокие качественные изменения, приобрела черты литературы современного типа.
В этот период литературный труд, прежде анонимный, становится авторским; появляется профессиональный подход к литературе, и тем самым все большее внимание начинают уделять вопросам художественного мастерства и теории литературы. Одна из главных проблем этой переломной эпохи - формирование книжной письменной поэзии, тут задача, по сравнению с прозой, осложнялась тем, что необходимо было выработать сами принципы метрики русского стихосложения. Поэты XVII века пробовали приспособить к русскому стиху силлабику родственного по языку польского стиха, так в русской литературе появились двоестишия, имеющие в каждой строке по одинаковому количеству слогов и заключающиеся рифмами - "краесогласием". Такие стихи получили название - вирши (от латинского - versus - "стих").
В конце семидесятых годов XVII века ученый монах, просветитель и педагог Симеон Полоцкий (1629-1680), "жительствуя, - как он писал сам, - в царствующем и богоспасаемом граде Москве", составил сборник своих стихотворных произведений "Рифмологион". Туда вошли стихи разных жанров: притчи, рассуждения, послания, оды, приветствия, стихи на различные события и случаи. Это был первый на русском языке авторский сборник стихов.
И в этом первом стихотворном сборнике мы находим поэтические строки, посвященные Москве.
Главная