Почти все сатиры Кантемира, и в том числе самая известная Первая сатира "На хулящих учения", написаны в Москве. Белинский находил в этих сатирах "столько оригинальности, столько ума и остроумия, такие яркие и верные картины тогдашнего общества... что развернуть изредка старика Кантемира и прочесть которую-нибудь из его сатир есть истинное наслаждение". В своих сатирах Кантемир изображает московское общество, которое он мог наблюдать в течение многих лет. Типы, созданные им, живут в реальной московской обстановке, приметы которой щедро разбросаны по всем сатирам: его щеголь Медор Вергилию и Цицерону предпочитает Егора, "славного сапожника в Москве", и Рекса, "славного портного в Москве, родом немчина". Гадая о будущей судьбе своих сочинений, Кантемир высказывает предположение, что их, может быть, будут продавать наряду с лубочными сочинениями "на Спасском мосту" - известном в Москве месте торговли дешевыми книгами, лубочными картинками; дворянин во Второй сатире попрекает временщика, что тот "извозничал в Москве". Современники таких точных московских примет находили гораздо больше.
Кантемир - преемник и последователь Симеона Полоцкого и его литературного направления, получившего в истории наименование "школьной" поэзии, но, как каждый настоящий последователь, по сравнению с учителем шагнул на новую, более высокую ступень. Восприняв патриотизм, гуманизм и просветительство, свойственные литературной деятельности Симеона Полоцкого, Кантемир воспринял и дух его литературного новаторства. Самое главное достижение Кантемира заключается в том, что он от общих, абстрактных поучений, опирающихся на традиционные книжные примеры, в основном из Библии и античности, перешел к изображению современной живой жизни, и это был столь принципиально важный шаг, что позволил Белинскому сказать: "Кантемир начал собою историю светской литературы".
В стихах о пользе просвещения, в тех самых стихах, в которых Симеон Полоцкий утверждает, что Россия расширяет свою славу не только мечом, но и книгами, об отношении к его просветительской деятельности современников - противников просвещения он написал всего две строки, вложив в их уста такие слова:
Не хощем с солнцем мирови сияти,
в тьме незнания любим пребывати.
И в какую живую конкретную картину развивается эта же мысль в сатире Кантемира! На одном этом примере очень хорошо видно то новое, что внес в новую русскую поэзию Кантемир. С него начинается еще одна линия в создании поэтического образа Москвы - изображение московского быта. Сатиры Кантемира можно сравнить с "Горем от ума" А.С. Грибоедова, и, хотя выражение "Кантемировская Москва" звучит непривычно, не так, как "Москва грибоедовская", она тем не менее существует и открывает собою длинный ряд воплощенных в литературе исторических эпох в жизни Москвы.
Кантемир также усовершенствовал стихосложение: в силлабическую строку он вводит, хотя и очень робко, элементы тонической системы. Завершил реформу русского стихосложения, доказав теоретически и практически, что тонический принцип в нем играет равную по значению роль с силлабическим, Михаил Васильевич Ломоносов - также ученик Славяно-греко-латинской академии.
"Москва великий город, первого рангу по всей Европе", - утверждал Ломоносов. В исторических работах он неизменно отмечал огромное историческое значение Москвы в образовании Русского государства. Точно и проницательно определил он особенность градостроительства Москвы: "Москва стоит на многих горах и долинах, по которым возвышенные и униженные стены и здания многие городы представляют, которые в один соединились". Можно с достаточной степенью уверенности предположить, что Ломоносов выдвинул проект создания университета в Москве и потому, что в душе действительной исторической столицей России считал Москву, а не Петербург. Подтверждение этой мысли можно найти и в его поэзии: в "Оде на рождение... Павла Петровича" 1754 года Ломоносов пишет о "градах росских", в которых с рождением великого князя вновь возникла надежда на то, что Россия получит достойного наследника Петру 1, и далее идут строки о Москве:
Москва, стоя в средине всех,
Главу, великими стенами
Венчанну, взводит к высоте,
Как кедр меж низкими древами,
Пречудна в древней красоте.
Впоследствии, особенно в творчестве поэтов XIX века счастливо найденная Ломоносовым характеристика Москвы - "пречудна в древней красоте", передающая, может быть, главную черту города, будет многократно варьироваться и развиваться.
Литературное творчество Ломоносова начиналось в рамках московской "школьной" поэзии и, хотя впоследствии далеко ушло от нее, все же сохранило ее отдельные черты. В основу и норму русского языка, считал Ломоносов, должен лечь московский говор, в орфоэпическом вопросе об "оканье" и "аканье" он безоговорочно встал за московскую норму:
Великая Москва в языке столь нежна,
Что А произносить за О велит она.
Литературе, или, как он говорил, "словесным наукам", Ломоносов отводил важную роль в обществе и государстве. В заметке "О нынешнем состоянии словесных наук в России" он пишет: "Коль полезно человеческому обществу в словесных науках упражнение, о том свидетельствуют древние и нынешние просвещенные народы. Умолчав о столь многих известных примерах, представим одну Францию, о которой по справедливости сомневаться можно, могуществом ли больше привлекла к своему почитанию другие государства или науками, особливо словесными, очистив и украсив свой язык трудолюбием искусных писателей. Военную силу ее чувствуют больше соседние народы, употребление языка не токмо по всей Европе простирается и господствует, но и в отдаленных частях света... Посему легко рассудить можно, коль же похвальны, которых рачение о словесных науках служит к украшению слова и к чистоте языка, особливо своего природного". (И опять вспоминаются слова Симеона Полоцкого о мече и книге.)
В героической поэме Ломоносова "Петр Великий" почти вся первая песнь посвящена стрелецкому бунту 1682 года в Москве, о котором в поэме рассказывает настоятелю Соловецкого монастыря Петр 1. Несмотря на то, что Ломоносов придерживается избранной формы повествования - рассказа самого Петра 1 от своего лица, фактически - это вставная, самостоятельная поэма, в которой действие происходит во многих местах: в царском дворце и Кремле, на Красной площади и на улицах города. Большинство описанных эпизодов Петр, тогда десятилетний мальчик, просто не мог видеть, а в поэме они представлены ярко, выразительно, со множеством художественных деталей.
Впечатляюще и убедительно передает Ломоносов настороженность и тревогу, царящие в городе в ночь перед решительным выступлением стрельцов:
Софию страсть владеть в безчувственность приводит.
Делят на скопищах Москву бунтовщики,
Готовясь ток пролить кровавыя реки.
Предходит бешенство, и наглость, и буянство,
И едка ненависть, и вождь раздоров - пьянство;
Обсели улицы, торги и ворота;
На расхищение расписаны места.
Без сна был злобный скоп, не затворяя ока:
Лишь спит незлобие, не зная близко рока.
Выразительно, художественно изображает Ломоносов картину наступления стрельцов на Кремль, расправу над Нарышкиными - родственниками матери царя Петра:
Открылся тайный ков, когда исчезла тень.
Багровая заря кровавый вводит день.
Наруж выходит, что умыслила София
И что советники ея велели злыя.
Уже изменники-стрельцы сбежались в строй
И Милославского орудие - Толстой;
Толстой в бунтующих шеренгах разъезжает
И дерзких ложными словами поощряет:
Кричит, что Иоанн, младый царь, удушен
Нарышкиными, ах! толь горько умерщвлен.
Главная