Поколение "младших символистов" - Андрея Белого, А.А. Блока, С.М. Соловьева и нескольких других менее значительных поэтов - отделяет от Брюсова приблизительно десятилетие. Все эти поэты были примерно на десять лет моложе его по возрасту и десятилетием позже - в 1903-1904 годах - выступили в печати. Все они испытали на себе сильнейшее влияние поэзии
Брюсова, который в свою очередь доброжелательно помогал им утвердиться в литературе.
Для всех "младших символистов" характерно отношение к Брюсову Блока. "Стихи Брюсова я очень люблю, некоторые особенно", - признается Блок в 1902 году. Вышедший в следующем году сборник Брюсова "Urbi et Orbi" произвел на Блока огромное впечатление. В письме к Андрею Белому он оценивает его как "ряд небывалых откровений, озарений почти гениальных", а С.М. Соловьеву признается: "Надо полагать, что скоро сам напишу стихи, которые все окажутся дубликатом Брюсова". Конечно, Блоку, обладавшему яркой и сильной творческой оригинальностью, несмотря на учебу у Брюсова, не угрожало стать его подражателем, но отзывы брюсовских тем, идей, образов, реплики встречаются у Блока часто.
В статье "Александр Блок" В.Я. Брюсов писал: "Еще совсем юноша, А. Блок примыкал тогда, хотя жил в Петербурге, к небольшому московскому кружку молодых поэтов (Андрей Белый, С. Соловьев и др.)". Московским этот кружок был не только по географическому месту своего пребывания, но и по духу, который присутствовал в нем. Москва, московские мифы занимали очень большое место в их мироощущении, с московскими пейзажами, с московскими символами они связывали явление им религиозных и философских идей, и Москва сама Представлялась им воплощением идеи чистоты. Андрей Белый писал в поэме "Первое свидание":
Бывало: белый переулок
В снегу - дымит; и снег - летит.
И Богоматерь в переулок
Слезой перловою глядит.
Бегу Пречистенкою... Мимо...
Куда? Мета - заметена,
Но чистотой необъяснимой
Пустая улица ясна...
Мигают звезды теософий
Из неба кубового в вой;
Провеял кризис философий,
Как некий гейзер снеговой:
Так в ночи вспыхивает магний,
Бьет электрический магнит;
И над поклонниками Агни,
Взлетев, из джунглей заогнит...
Бегу Пречистенкою - мимо:
Куда? Мета - заметена;
Но чистотой необъяснимой
Пустая улица ясна...
"Ваша Москва чистая, белая, древняя", - писал Блок в одном из писем С.М. Соловьеву.
В написанных уже на склоне лет воспоминаниях Андрей Белый рассказывал: "Помнится прежний Арбат: Арбат прошлого - он от Смоленской аптеки вставал полосой двухэтажных домов, то высоких, то низких; у Денежного - дом Рахманова, белый, балконный, украшенный лепкой карнизов, приподнятый круглым подобием башенки: три этажа. В нем родился; в нем двадцать шесть лет проживал".
Дом, в котором родился Андрей Белый, и сейчас стоит на Арбате, он только надстроен четвертым этажом. Его адрес: Арбат, 55.
"История мира: Арбат", - сказал он однажды. Арбат стал для него первым знакомством с внешним миром за пределами квартиры. Он представлялся ему огромным. С годами представление об огромности арбатского мира, конечно, изменилось, но все равно арбатский мир остался в его сознании, в его ощущении, в его мыслях, в его творчестве.
Арбатские весны, арбатские зимы прочувствованы и описаны Андреем Белым в стихах и прозе. Арбатские закаты, пламенеющие, бушующие, тихо догорающие, разливающиеся в беспредельность над Дорогомиловым, которые и сейчас, несмотря на изуродованную панораму, на дым и чад, окутывающие прежде прозрачные дали, все равно прекрасны, пожалуй, более красивы, чем где бы то ни было в Москве, подсказали и укрепили краеугольную идею его мировоззрения: идею солнца и прозрения в закатном догорании, приход завтрашней зари.
Все небо в рубинах,
шар солнца почил.
Все небо в рубинах
над нами.
На горных вершинах
наш Арго,
наш Арго,
готовясь лететь,
золотыми крылами
забил.
В поэзии Андрея Белого закат - и символ, и просто милая сердцу картина. Описывая себя - студента и близкую и дорогую ему квартиру друзей (на том же Арбате), он говорит и о закатах:
Меня пленяет Гольбер Гент...
И я-не гимназист: студент...
Сюртук - зеленый, с белым кантом;
Перчатка белая в руке:
Я - меланхолик, я - в тоске,
Но выгляжу немного франтом...
Глаза таращу на закат
И плачу над больной собакой.
Я полюбил укромный кров -
Гостеприимную квартиру...
Зимой, в пурговые раскаты
Звучало здесь "Навек одно!",
Весною - красные закаты
Пылали в красное окно,
На кружевные занавески
Лия литые янтари...
С арбатскими переулками у Андрей Белого связано и самое главное в его жизни - пробуждение в нем литературного творческого начала, вдохновения, работа над первым крупным произведением - "Симфонией".
"Помню таяние снега на Страстной; жару, раннюю Пасху, крик зорь; и мы с гимназистом Сережей бродили - Арбатом, Пречистенкой; я - искал видеть "даму", а он гимназистку свою, увлекая меня на Пречистенку (я же его возвращал на Арбат); мы круто писали зигзаги в кривых переулках; картина весны, улиц и пешеходов - вдруг вырвалась первой частью "Симфонии", как дневник..."
У Андрея Белого, как и у Брюсова, тема Москвы занимает большое место в творчестве. Москва - город, ее улицы, памятники, московская жизнь, московский быт - это та атмосфера, в которой существует Белый - поэт, мыслитель, теоретик, поэтому она присутствует во всех его произведениях. В его стихах, в мемуарных книгах изображены духовный мир и быт круга московской интеллигенции, в среде которой родился, вырос и которые он особенно хорошо и глубоко знал. Круг этот был достаточно широк и демократичен, он охватывал художественную, научную - "профессорскую" - интеллигенцию, студенчество. Наряду с абстрактными философскими идеями его волновали жгучие современные социальные проблемы, поэтому в Первую русскую революцию 1905 года все симпатии Андрея Белого (как и А.А. Блока, и С.М. Соловьева, и других их ближайших друзей) были на стороне борющегося народа, и это нашло отражение в его стихах того времени.
Под впечатлением похорон Н.Э. Баумана, превратившихся в демонстрацию, Андрей Белый пишет стихотворение "Похороны":
Толпы рабочих в волнах золотого заката.
Яркие стяги свиваются, плещутся, пляшут.
На фонарях, над железной решеткой,
С крыш над домами Платками Машут.
Москве дней Первой революции посвящены многие страницы его мемуарных книг "Начало века" и "Между двух революций".
У Андрея Белого иная, чем у Брюсова, точка зрения при изображении московской жизни: если Брюсов пишет более о внешней, уличной, безымянной жизни, то Андрей Белый описывает преимущественно ту же среду, которая знакома ему изнутри, его герои известны ему по именам - и он называет их в стихах, известны их привычки, домашняя жизнь - и он тоже вводит все это в стихи. Так, в описании симфонического концерта в Благородном собрании (поэма "Первое свидание") он перечисляет множество имен музыкантов и слушателей: Танеева, Скрябина, Сафонова, Гржимали, графиню Толстую, фабриканта Морозова, а о характере и стиле рассказа дает представление хотя бы изображение сцены разъезда, где речь идет об университетских профессорах:
И ша-ша-ша: шуршат, спеша,
Атласами спускаясь с хоров...
"Не та калоша: Каллаша!" -
Стыдливо низится Егоров;
Лысеет химик Каблуков -
Проходит в топот каблуков;
Проходит Нос - по воле рока
Он, вы представьте, - без Шенрока!
Выходим!..
Главная