Похожая история произошла с памятником М. А. Бакунину, установленным в июне 1919 года у Мясницких ворот. Работа, выполненная скульптором Б. Д. Королевым в кубо-футуристи-ческом ключе, представляла собой хаотическое нагромождение геометрических форм, что, по мысли автора, должно было символизировать философию анархизма. Сооруженный из цемента памятник долгое время был закрыт досками - власти оттягивали открытие, не решаясь представить это весьма сомнительное произведение взорам москвичей. После открытия газеты запестрели статьями о "взбесившейся фигуре". Примечателен тот факт, что памятник не был принят даже самими анархистами, которые открыто выразили протест против такого "скульптурного издевательства" над своим идейным вождем. Моссовет постановил памятник снять82.
Время показало также, что не все поиски в области "иррациональных" стилей были обречены на провал.
Так, Н. А. Андреев после неудачи с памятником Дантону в 1920-1922 годах создает статуи А. И. Герцена и Н. П. Огарева, и ныне стоящие в сквере перед Московским университетом на Моховой (архитектор В. Д. Кокорин). Эти работы также несвободны от схематизма; в них заметно тяготение к выразительности отвлеченных форм - жестких плоскостей, резких граней, ломаных линий. Статуи поставлены на цилиндры, цилиндры - на ступенчатые подиумы. Плащ, свисающий с плеча Герцена, образует ребристые, схематически прочерченные ритмические складки, напоминающие органные трубы. Фигуры трактованы жестко, плакатно, без оттенков и полутонов, что соответствует и характеру материала (бетон).
И все же, несмотря на формальную близость к кубизму, в этой работе Андреев явно идет от реального прообраза, от своего эмоционально-личностного восприятия героя. За "плакатностью" образа революционного мыслителя явно прочитывается другой - центральный для всей русской культуры двух последних столетий: образ тонко чувствующего и глубоко страдающего интеллигента, готового к подвижничеству ради высокой цели.
С формально-стилистической точки зрения эти памятники также примечательны. Автор сумел понять и раскрыть рациональную сторону кубизма, показать, что и условная кубистическая схема может породить не только красивую, но и вполне соответствующую жизненной правде художественную форму, особенно в портрете.
Даже в первые годы советской власти развитие монументальной пластики не ограничивалось только рамками плана монументальной пропаганды. Естественно, сразу же появились современные темы и поводы, и, увы, в большинстве - драматические.
В 1922 году появился памятный знак на месте взрыва в Леонтьевском переулке (архитектор В. М. Маят)83. Тип его композиции восходит к изысканной традиции классического надгробия: мощный уступчатый пилон увенчан плитой с датой установки памятника, навершие образует гранитная урна с ниспадающим мягкими складками покрывалом. На вмонтированной в пилон мемориальной доске черного гранита золотом написаны двенадцать имен погибших при взрыве руководителей и членов московской партийной организации.
В 1920 году умер великий русский ученый-естествоиспытатель К. А. Тимирязев. Жизнь выдающегося ботаника и физиолога начиная с 1870 года была тесно связана с Москвой: в Московском университете он преподавал, в Политехническом музее читал лекции, а с 1887 года и до конца жизни жил неподалеку от Никитских ворот, в Романовом переулке (в этом доме сейчас находится Мемориальный музей-квартира).
Недалеко отсюда, в начале Тверского бульвара, в 1923 году был установлен памятник ученому работы скульптора С. Д. Меркурова (архитектор Д. П. Осипов)84.
Гранитная фигура в мантии почетного доктора Кембриджского университета, вырубленная из цельного блока шведского гранита, установлена на кубическом постаменте, опирающемся на четыре угловых выступающих блока, в свою очередь стоящих на двухступенчатом основании.
На постаменте вырублены стилизованная "кривая физиологии растений", определенная в трудах ученого, и надпись: "К. А. Тимирязеву - борцу и мыслителю".
Перед памятником у входа на бульвар поставлены два гранитных стилизованных микроскопа - символ профессии ученого.
Как и памятник Ф. М. Достоевскому, эта работа Меркурова еще во многом тяготеет к стилистике модерна. Стилизация фигуры под каменный столб, обобщенность силуэта в сочетании с характерностью портрета, декоративность линий, очерчивающих драпировки, - все эти художественные приемы отвечают скорее символической, чем реалистической концепции образа. На первый план выступает обобщенное, внеличностное представление об ученом муже как "столпе науки". Индивидуальные особенности характера, история жизни конкретной личности остаются нераскрытыми.
Вместе с тем нельзя не отметить высокого профессионализма скульптора и архитектора, сумевших создать действительно монументальное произведение, имеющее важное градостроительное значение, служащее высотной доминантой перекрестка улиц и корреспондировавшееся в то время с памятником А. С. Пушкину, открывавшим бульвар.
II мая 1924 года, в годовщину со дня гибели видного советского дипломата В. В. Воровского, на небольшой площади, расположенной на пересечении Кузнецкого моста с улицей Большая Лубянка, перед зданием Народного комиссариата иностранных дел был установлен памятник85.
Бронзовая фигура опирается на постамент из белого мрамора, на четырех из восьми граней которого высечены барельефы - фигуры рабочего и крестьянина, красноармейца и ученого. На лицевой плоскости прикреплены отлитые из бронзы рельефное изображение герба Советского Союза и надпись: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Полномочному представителю Р. С. Ф. С. Р. и У. С. С. Р. в Италии товарищу Вацлаву Вац-лавовичу Воровскому, убитому белогвардейцами на посту в г. Лозанне 10 мая 1923 г."; на тыльной стороне постамента надпись: "Памятник сооружен сотрудниками НКИД, НКВТ и представительством СССР за границей". Постамент памятника облицован мраморными плитами, присланными в Россию итальянскими рабочими - революционерами, а бронзовая фигура создана московским скульптором М. И. Кацем, лично знавшим В. В. Воровского.
Выполнен памятник в очень живой, подвижной манере, выдающей
импрессионистические пристрастия скульптора. При этом дробность силуэта, сиюминутность
и вибрирующая неустойчивость позы, неестественная вздернутость головы, изломанность
линий и излишняя детализация костюма придают облику дипломата некоторую вычурность,
если не сказать - карикатурность. Особенно сильно это заметно в сочетании со
спокойными, благородными формами постамента, хотя и испещренного рельефами и
надписями.
Главная